азиат, ведущий меня на завтрак. Люди, живущие в США, демонстрируют более необычное поведение, чем я могла себе представить.
Иминь снимает обувь. Затем он вытирает ноги о травяной коврик, прежде чем открыть искореженную дверь, которая не поддается с первой попытки. Я снимаю шлепанцы и смахиваю песок с ног, прежде чем войти внутрь.
— Пожалуйста. Садись. — Он кивает на стол у окна с двумя деревянными стульями: один выкрашен в красный цвет, другой — в золотой.
— На красный.
Я делаю паузу, прежде чем мой зад ударяется о сиденье золотого стула.
— Пей чай.
Я могу это сделать. Я люблю чай.
Переместившись на красный стул, я обхватываю рукой чашку с чаем. Она не может быть больше ста миллилитров, и от ее поверхности не поднимается пар. Я подношу ее к носу. Запах резкий. Может, я все-таки не люблю чай?
— Пей. — Стоя у столешницы он смотрит через плечо, тепло улыбаясь и легко кивая. Он очень властный в своих кивках.
Что, если он меня пытается отравить? Это имеет значение? Нет.
— О… вау. — Я пытаюсь подавить рвотный рефлекс, что странно, потому что у меня его никогда не было, пока этот чай не покрыл мое горло. Он заставляет меня пить его понос. Это единственное объяснение тому, что находится в чашке.
— Что это?
— Травы. Грибы.
Раздается тихий гул мотора, за которым следуют более глубокие скрежещущие звуки. Напрягая шею, я мельком вижу, как он запихивает морковь в соковыжималку. Через минуту или около того он выключает ее и оглядывается через плечо.
— Допила чай?
Я сморщила нос.
— Еще нет.
— Допивай.
Я представляла себе яичницу с беконом, может быть, свежевыжатый апельсиновый сок, чай с сахаром. Но это? Это пытка. Мой желудок не одобрит эти жидкие отходы.
Однако, по непонятным мне причинам я допиваю чай одним большим глотком.
Не захлебнись!
— Хорошо. — Он протягивает мне высокий стакан морковного сока.
Я никогда не пробовала простой морковный сок, но все, что угодно, лучше, чем этот чай.
— Медленно.
Я прекращаю глотать.
— Жуй.
Я хмурюсь. Что это значит? Жевать сок?
Иминь делает глоток своего напитка, немного потягивает его, затем глотает.
— Жевать. Ассимиляция. Пищеварение начинается во рту.
— Вы врач?
Он качает головой. Я жую свой сок.
— Чем вы занимаетесь? — спрашиваю я.
— Я живу.
— Я живу. — Это не ответ, пока я не обдумываю его. Может быть, это идеальный ответ.
— Думаю, это лучше, чем альтернатива. — Я пожимаю плечами.
Иминь смотрит на меня, а потом медленно кивает.
— Мистер Мур не должен был позволять тебе оставаться с мистером Ридом. Он несет негативную энергию. Это нехорошо для тебя.
Я смеюсь. Негативная энергия от Теодора Рида? С чего бы это кому-то пришло в голову?
— Не стоит беспокоиться об этом. Я не думаю, что его отрицательная энергия убьет меня.
Ничего не может ускользнуть от мудрого взгляда Иминя. Его взгляд заставляет меня чувствовать, что он знает обо мне больше, чем я сама. Убьет ли меня отрицательная энергия Тео? Или просто его голые руки обвились вокруг моей шеи?
— Вы считаете, что он опасен?
Иминь кивает.
Ну, черт! Я не ожидала такого. Несмотря на инцидент с Нелли и Гарольдом, я доверяла Нолану, что он не подвергнет меня опасности. Очевидно, обстоятельства моей жизни повлияли на мою рассудительность и весь инстинкт самосохранения.
— Вы знаете, почему он опасен?
— Он не ценит жизнь.
Я приподняла бровь.
— Свою или чью-то еще?
Иминь кивает. Я предполагаю, что это означает все вышеперечисленное.
— Почему вы так говорите?
— Чувство.
После нескольких секунд попыток получить свое собственное «чувство» об интуиции Иминя, я сужаю глаза и наклоняюсь вперед.
— Насколько хорошо вы знаете Нолана? Вы знакомы с его родителями?
— Я знаю их очень хорошо. Нолан особенный. У него повышенная осведомленность.
— Да. Он рассказал мне. Вы верите в это?
Иминь пододвигает мой морковный сок поближе ко мне. Я понимаю намек и прожевываю еще глоток.
— Верю, — отвечает он.
Мое сознание стряхивает с себя тревожное чувство и всю ту странную атмосферу, которая витает вокруг нас.
— Расскажите мне о его родителях.
— Муры через многое прошли.
— Вы не поведали многого. — Я прикусила губы. Эта мысль не была предназначена для реальных слов.
Иминь напрягает брови, уничтожая во мне зверя любопытства. Я встаю. Я перешла границу, и теперь чувствую себя неловко.
— Спасибо за чай и сок. — На самом деле только за сок. — Мне нужно сделать несколько дел.
— В это же время, завтра.
— О, ну… — возражаю я слабо, потому что у меня нет никаких других планов ни на завтра, ни на послезавтра.
— Вот. — Он проходит мимо меня на кухню и достает из шкафа банку, а затем наливает в нее оставшийся морковный сок. — Выпей сегодня.
— Весь? — мои глаза слегка расширяются при виде наполненной литровой банки.
— Да.
— Э-э… хорошо, спасибо. — Я беру сок. Изменение рациона входит в мой список дел для новой жизни. Я не ожидала, что это начнется с очищения соком — тем более, что я так голодна.
— Завтра. — Иминь говорит, пока песок с деревянной дорожки налипает на мои ноги, пока я иду к пляжу.
— Завтра.
***
Несколько пляжников в бикини и шляпах с кокетливыми полями расположились с зонтиками на песке, пока солнце растекается по Атлантике. Прикрыв глаза рукой, я прищуриваюсь, чтобы увидеть, что движется по поверхности воды в двадцати метрах от волн, разбивающихся в шипящую пену на неровной береговой линии.
Сначала я думаю, что это дельфин или акула, но по мере приближения к мелководью фигура превращается в человеческую, как будто я наблюдаю современную эволюцию.
Но это не так. Когда существо выпрямляется, борясь с последними волнами, я замечаю, что на нем плавки. Он уже давно был человеком. Я разглядываю его обтягивающие черные трусы, которые ничегошеньки не скрывают. Кто, черт возьми, заплывает так далеко в океан ранним утром, в самое время кормежки акул?
Длинные волосы зачесаны назад.
Татуировки.
Тело Тора.
Черт возьми! Это Теодор Рид. Иминь был прав — он не ценит жизнь.
К нему подбегает молодая женщина, сиськи подпрыгивают при каждом шаге. Я бегу к дому, надеясь, что она отвлечет его надолго, чтобы я успела схватить сумочку и скрыться из виду, пока он не проделал остаток пути по пляжу.
Я взбегаю по лестнице на балкон перепрыгивая сразу через две ступеньки, влезаю в джинсовые шорты, хватаю сумочку и бегу на кухню, чтобы убрать морковный сок в холодильник.
Невероятно. Я смеюсь, возможно, сильнее, чем я смеялся в течение долгого времени. На дверцах холодильника висит цепочка и
