свои взрослые дела до ее возвращения домой.
— Не превышай скорость.
Тео бросает на меня косой взгляд.
— Я и не превышаю.
— Ты превысил скорость на десять миль в час.
Он возвращает взгляд на дорогу.
— Если хочешь знать, я превысил на пятнадцать.
Я смеюсь.
— Мы сейчас говорим не о превышении скорости, верно?
— Он сказал четыре дня, а получилось больше двух недель.
Я закатываю глаза. Хотя Оскар и отпустил Нелли без единого виноватого взгляда в нашу сторону, Тео не забыл, что я собиралась позволить Нелли избежать наказания за убийство, чтобы у Оскара был шанс на любовь и счастье. Тео утверждает, что понимает, почему я это сделала, но я не думаю, что он когда-либо понимал, как кто-то мог влюбиться в Нелли. У него никогда не было возможности увидеть ее, с другой стороны.
— Он навещает нас два или три раза в год.
— Слишком часто, — ворчит он.
Пятнадцать дней. Пятнадцать дней без секса.
Когда мы въезжаем на нашу частную территорию, я улыбаюсь Тору, нашему отставному чистокровному скакуну, и Куин, нашей козе, которые пасутся у сарая. Наш двухэтажный дом на окраине Нэшвилла не является оригиналом Теодора Рида. Это дом тридцатилетней давности, в который он вносит свой вклад по одной комнате за раз. Он нуждается в любви и перестройке — я нуждалась в любви и перестройке. Я — его величайший шедевр. Я вижу это в его глазах. Я слышу это в словах песни, которые он поет.
— Лежать, Дерби, — ругает Тео нашего спасенного питбультерьера, когда тот собирается прыгнуть на меня.
— Все в порядке, малыш. — Я приседаю и чешу его за ушами. — Он просто слишком заботливый.
Тео повесил ключи от грузовика на крючок у двери, затем вошел в гостиную.
— Дерби опрокинул еще одно из твоих растений.
Я стою, положив кулаки на бедра.
— Дерби.
Он качает головой в сторону.
Я сужаю глаза. Он падает на пол и переворачивается на спину.
Я качаю головой.
— Нет. Тебе не погладят живот, если ты не будешь аккуратно играться с моими растениями.
— Мне погладят живот? — Тео стягивает с себя рубашку и заправляет ее сзади в джинсы.
Я любуюсь его руками и всеми его новыми татуировками. Много текстов песен — обо мне. Когда мы решили удочерить Майю, он добавил ее имя себе на спину, каждая буква связана с нотами.
Как бы ни кричали мои гормоны беременности о том, чтобы я сорвала с себя одежду и растянулась на столешнице, чтобы Тео любил каждый дюйм меня, я позволила себе наслаждаться моментом, считая вдохи и глядя на мужчину, который был создан только для меня.
— Что за сочувственный взгляд, мамочка? — он называет меня мамочкой, и это каждый раз заставляет меня улыбаться.
Думаю, именно потому, что моя жизнь обрела совершенство, о котором я даже не мечтала.
— Мы почти уничтожили друг друга.
Тео кивает, немного напряженно морщит лоб.
— Мы почти уничтожили себя.
Еще один кивок. Он засовывает руки в карманы, и это делает всевозможные чудесные вещи с мышцами его груди и рук.
— Иногда мне кажется, что мы разбились вместе, и некоторые твои части смешались с моими, а некоторые мои — с твоими.
Он поманил меня пальцем. Я ухмыляюсь и иду к нему, чувствуя зуд во всем теле.
— Думаю, мне нравится, когда наши части смешиваются. — Он кладет руки мне на живот.
Я жду, когда они двинутся, поспешат снять с меня одежду, когда я задыхаюсь, когда один из его пальцев проникает в меня, когда его язык и зубы терзают мои соски. Я так возбуждена.
Но… он не двигается. Это просто мой прекрасно чернильный муж — моя рок-звезда — держит нашего ребенка в своих руках и меня в своих глазах.
— Она шевелится, — шепчет он, широко раскрытыми глазами глядя на мой бугорок.
Я накрываю его руки своими.
— Мы сделали это, Тео. — Эмоции нарастают внутри меня. — После многих ужинов и светских бесед, когда я говорила вещи, которые заставляли тебя ухмыляться, а ты говорил вещи, которые заставляли меня смеяться. После бесчисленных прогулок по пляжу в тени ночи, слишком много вина и разговоров — часть из них ложь, часть правда — мы наконец-то смогли найти настоящую жизнь и почувствовать себя… людьми.
Глаза Тео переходят на мои. Я чувствую себя как весь его мир, как его песня. Затем он берет эту идеальную жизнь, идеальный день, идеальный момент и делает его еще лучше, произнося то единственное слово, которое до сих пор проникает в мою душу.
— Скарлет…
Конец
