Обида накатила на душу отрезвляющей волной. Я сделала решительный шаг назад, затем – еще один. Валера согнулся пополам, как надломленный стебель, лишенный последней подпорки, врезался ладонями в холодный кафель.
Это, наверно, был миг расплаты, миг моего торжества, но ничего подобного я сейчас не чувствовала.
– Ребенок в гостиной, – проговорила безжизненно. – Он накормлен, но если что – в холодильнике еще есть салат.
Муж вскинул голову, его лицо было наполнено пониманием того, к чему я веду и ужасом от того, что совсем этого не ожидал.
– Я ухожу, – озвучила очевидное, – а ты… займись им.
Я вернула мужу его же слова с кривой, переломанной улыбкой. На миг промелькнул в голове вопрос – что он станет делать с этим мальчиком, на кого его оставит? Но думать об этом была не должна. Иначе моя собственная доброта грозила меня уничтожить.
– Злата, постой!
Рука мужа в отчаянном жесте метнулась ко мне, пальцы вцепились в локоть. Он встал на ноги – покачиваясь, с трудом дыша, но в глазах горела решимость. Та решимость, которая когда-то меня покорила, а теперь… Теперь была совсем нежеланна.
– Дай мне объяснить все… пожалуйста, – прохрипел он.
Мой взгляд последовал за его пальцами, так отчаянно впивавшимися в мою руку, причиняя легкую боль. Но это было совсем ничто по сравнению с адом, разверзшимся внутри.
– Объяснять надо было, когда тебя просили, а теперь… я не хочу тебя видеть.
Это действительно было сложно. Так несказанно трудно: смотреть в знакомые, родные глаза, и пытаться выстроить между нами стену ради собственного спасения.
– Я знаю, – выдохнул он, растрепав рукой и без того взъерошенные волосы, – знаю. Я поступил, как последняя тварь. Я не имел права убегать, оставив на тебя сына, но…
Он покачал головой, словно и сам до конца не зная, чем оправдаться, как объяснить содеянное…
– Я не выдержал, – признался наконец с тяжелым вздохом. – Все это было шоком для меня тоже. Я не мог поверить, что такое случилось со мной… с нами… не мог осознать, что предал тебя. А ты задавала вопросы, просила ответы… а в том состоянии я и себе не мог толком ничего объяснить…
Этот разговор явно затягивался и затягивал в себя, как в пучину, меня саму – в эту ситуацию, в эти оправдания… и я понимала – мне предстояло сейчас решить, а хочу ли я вообще все это слушать? Или мне тоже требуется время, чтобы понять, а имеют ли вообще хоть какое-то значение его слова? Да и есть ли вообще такие слова, которые способны оправдать измену?
Я не могла их себе сейчас представить.
– Не вышло бы у нас тогда никакого нормального разговора, – горячо заговорил вновь Валера, словно чувствуя мои внутренние колебания. – Мы оба были в шоке, оба на срыве… что могло из этого выйти, кроме криков и поспешных безрассудных решений?
– А может, я уже все для себя решила? – вздернула я бровь. – Без тебя. Пока ты где-то там прохлаждался…
– Я был в отеле, – ответил он. – Пытался уложить все это в голове, а потом… попросту надрался…
– А знаешь, что делала в это время я? – вспылила я мгновенно. – Ухаживала за твоим ребенком и сходила с ума от беспокойства, задаваясь вопросом, а жив ли ты вообще!
Он вдруг улыбнулся – так странно, словно бы неохотно, будто бы и сам не ожидал, что сумеет растянуть потрескавшиеся губы в слабой улыбке, и, прислонившись к стене, устало прикрыл глаза.
– Знаю, что не должен был так поступать… но я знал, что только тебе могу доверить Мишу.
У меня были у нему миллионы вопросов. Но стоило ли их задавать? Стоило ли утопать в этом болоте, в которое оказалась без спроса втянута, еще глубже?
И все же я не выдержала. Коротко кинула:
– Где ты его взял?
Он вздохнул, помотал головой, словно отгонял от себя неприятные видения.
– Мать ребенка сказала, где его забрать. Я приехал туда… меня встретила старая женщина и передала мне Мишу.
– Кто его мать?
Он зажмурился, словно этот вопрос причинял ему боль.
– Это трудно объяснить…
– Но ты уж постарайся, – язвительно заметила в ответ. – Возможно, это твой единственный шанс.
– Я ее даже не знаю, – произнес он размеренно. – Точнее, почти не помню. Много лет назад я… проснулся в отеле, в котором жил, после вечеринки в честь завершения строительства очередного объекта. Мы тогда много пили… и я вообще не помнил, как добрался до номера, а утром… обнаружил, что в постели не один. Она уверяла тогда, что у нас ничего не было… а недавно позвонила и попросила увидеться. И вот вчера… я узнал о Мише.
Я потрясенно смотрела на него, пытаясь осознать все услышанное.
– Ты понимаешь, что это может быть… вообще не твой ребенок? – поинтересовалась сухо, сложив на груди руки. – Что его могли попросту на тебя скинуть…
– Понимаю. Но оставить его там я не мог. Та женщина и то, как выглядел Миша… ясно говорило о том, что с ним не очень хорошо обращались.
– А обо мне ты не подумал? – процедила с горечью. – Ведь мог же проверить все до того, как приводить его сюда! Мог поберечь мои нервы и сразу все нормально объяснить! Или я для тебя… кто? Прислуга, бесчувственный робот?.. Да ты хоть понимаешь, что я пережила за эти часы?! А это может быть даже не твой ребенок!!!
Подавшись к нему, я зло замолотила по крепкой груди кулаками, а он не стал мне мешать. Позволял выплеснуть все, что во мне бурлило, принимая, как заслуженную кару.
– Злата, прости… Ты, конечно, права. Но я… почему-то уверен, что Миша – мой сын. Сразу, как увидел его… словно на себя самого посмотрел, только маленького…
Я отшатнулась от него, перевела сбившееся дыхание… и коротко подытожила:
– Твой сын – твои проблемы. Занимайся теперь им, а я ухожу.
Он протянул было ко мне руку, но я увернулась, пройдя мимо. Не знала даже в этот момент, что хуже: то, что у моего мужа есть внебрачный сын или то, как он мне это преподнес – резко, жестоко, и при этом даже не имея четкого доказательства того, что это и впрямь его ребенок!
Я наскоро побросала в дорожную сумку несколько необходимых вещей и направилась было на выход, но тут мой кардиган за что-то зацепился…
Обернувшись, я увидела позади себя Мишу. Он сжимал в маленьком кулачке мой подол, взирая на меня с молчаливой мольбой… от которой разбивалось сердце.
Я присела перед ним на колени, мучительно борясь с подступающими слезами и чувствуя, что безнадежно проигрываю эту битву.
– Мне нужно уйти, – выдавила из себя с огромным трудом. – А пока меня не будет… ты можешь читать любые книжки, какие только захочешь. Ладно?
Он упрямо помотал головой, сжимая кулачок еще сильнее, еще отчаяннее. Я не знала, как вырвать из его рук свой кардиган… не знала, как отважиться лишить его той надежды, с какой он за меня цеплялся.
