Они долго брели вдоль дороги, когда Ока вдруг тявкнула, привлекая внимание сына. Токло обернулся и увидел, что она стоит возле трупа какого-то животного, валявшегося возле самой Черной Тропы. Токло прошел мимо него, потому что эта гадость не пахла ни дичью, ни едой.
Он послушно сбежал вниз по склону и подошел к матери, чтобы помочь ей оттащить дохлого оленя подальше от дороги. Он с содроганием вцепился в мертвое тело и едва не зарычал от отвращения, когда смерзшееся мясо скрипнуло под его зубами. Когда они отволокли оленя под дерево, Токло торопливо разжал пасть и вытер лапами язык.
— Мерзость, — прорычал он.
— Любой еде надо радоваться, — отрезала мать. — Тоби, малыш, откуси кусочек.
Маленький медвежонок равнодушно оторвал зубами кусочек мяса и проглотил его.
Токло попробовал сделать то же самое. Он впился в заднюю лапу оленя, но оторвать кусок смерзшегося мертвого мяса оказалось не так-то просто. Наконец, он все-таки отгрыз шмат мяса, но так и не сумел заставить себя проглотить его. Токло выплюнул кусок и сел.
— Не могу! — крикнул он, поворачиваясь спиной к оленю. — В жизни не пробовал такой омерзительной, гнусной, вонючей и невкусной пакости.
— Токло! — зарычала Ока. — Прекрати капризничать! Великие Водяные Духи, да что же это за медвежонок? Ты медведь или белка?
— Медведь! — огрызнулся Токло.
— Тогда ешь, как медведь! — отрезала Ока. — Или не ешь вовсе, упрашивать не стану!
Токло сердито царапнул землю. Мама говорит неправду!
Медведи это не едят, это еда падальщиков, вроде росомах. Настоящие медведи не питаются дохлой дичью, убитой неизвестно кем! Настоящие сильные медведи охотятся на коз, кроликов и другую дичь, они рвут добычу своими длинными когтями, сильными лапами и острыми зубами. Настоящие медведи идут, куда хотят, а не таскают за собой никчемный клочок меха, вроде этого противного Тоби!
Нет, Токло не станет есть этого воняющего падалью оленя. Пусть Тоби ест эту гадость, хотя он вряд ли сможет проглотить больше двух кусочков. Токло отошел к ближайшему дереву и уселся под ним, потирая лапой нос и громко ворча, чтобы мама и братец слышали, как он сердит и недоволен.
Прошло всего два месяца с тех пор, как Ока вывела своих медвежат из родовой берлоги, и с тех пор они кружили вверх и вниз по долине, переходя от одной поляны к другой.
Сначала долина казалась Токло огромной, но вскоре она ему надоела, и он стал чувствовать себя запертым. Горы, со всех сторон окружавшие равнину, лишь усиливали это чувство. Мясо им перепадало редко, чаще всего приходилось довольствоваться всякой зеленью, муравьями и корнями, которые медведи с легкостью выкапывали из земли своими длинными когтями.
Мама всегда старалась держаться поближе к Черной Тропе, которая проходила как раз посередине долины. Еще одна дорога шла по горам сверху, она называлась Серебряная Тропа, была намного тверже Черной и блестела гораздо ярче. По ней пробегали огнезвери другой породы, более крупные и длинные. Мама называла их змеезверями, потому что они носились по узкой Серебряной Тропе, как огромные рычащие змеи, издавая оглушительный свист и дикое уханье.
Токло знал, в каком месте обе Тропы пересекаются. Это было там, где они с мамой однажды нашли россыпи зерна. Груды зерна возвышались на земле, приготовленные для угощения медведей. Токло ужасно не нравился грохот змеезверей, но зерно пришлось ему по вкусу, и он тогда как следует насытился.
Он пошевелил ушами. Издалека донесся долгий, печальный звук. Токло сразу узнал его, он знал, что если идти на этот звук, то придешь к месту пересечения троп.
— Мама! — завопил он, вскакивая с земли и бросаясь по снегу к матери. Она устало повернулась к нему, не вынимая когтей из мертвого тела оленя.
— Помнишь, как мы нашли россыпи зерна? — спросил Токло. — Мне кажется, мы сейчас неподалеку от того места. Я могу отыскать его снова.
— Токло, — покачала головой Ока. — Того зерна давным-давно уже нет.
— Я знаю, — не стал спорить Токло, — но может быть, там уже насыпали другое? Может быть, там полно еды? Почему бы не проверить?
Токло весь дрожал от нетерпения. Ему до смерти надоело постоянно получать отказ и вести жалкую жизнь, на которую их обрекала болезнь Тоби. Сейчас он придумал отличный план и не собирался уступать.
К его удивлению, Ока долго задумчиво смотрела на него, и ее длинная бурая шерсть слегка шевелилась на плечах. Наконец, она нагнула морду к Тоби, торопливо обнюхала его, а потом посмотрела на старшего сына.
— Хорошо, Токло, — сказала она. — Веди.
Токло вскарабкался на невысокий горный склон, увидел бегущий внизу Серебряный Путь и почувствовал, как сердце у него просто раздувается от гордости. Он нашел! Он привел их! Он сам нашел дорогу к хорошему источнику пищи, как настоящий взрослый гризли!
Когда они еще сидели под снегом в родовой берлоге, Ока часто рассказывала им с Тоби разные истории из своей жизни. Однажды мама рассказала им об одном олене-карибу, которого она три дня выслеживала по глубокому снегу, пока не измотала настолько, что он не мог больше от нее убегать. Тогда она убила его, и его мяса хватило ей на несколько дней.
Еще мама часто рассказывала о местах, где камни и снег с диким рычанием скатывались с высоких гор. На таких горных завалах мама часто ловила белок в пору Скачущей рыбы. У Токло даже в животе заурчало от мысли о свежем беличьем мясе. Он потряс головой, стараясь отогнать ненужные мечтания. Зерно тоже сгодится.
Вообще-то, они тоже могли бы поохотиться в горах, но Токло не решался второй раз просить маму об этом. Он уже знал, что это бессмысленно, и что в лучшем случае он снова услышит в ответ: «Тоби с этим не справится. Матерям с медвежатами приходится довольствоваться малым. Только взрослые медведи могут ходить, куда им захочется».
Токло просто не мог дождаться, когда же он наконец станет взрослым медведем. Тогда он будет охотиться, будет убивать столько дичи, чтобы досыта накормить мать и брата. Он оглянулся на Тоби, вяло ковылявшего вверх. Ока ласково дотрагивалась подбородком до его макушки, подгоняя вперед. Почему мама так носится с ним? Тоби никогда не будет настоящим охотником! Никогда он не станет таким сильным и ловким, как Токло!
И тут Токло учуял запах зерна и со всех лап припустил вниз по склону впереди всех. Добравшись до кучи крошечных желтых семян, он ринулся в нее и принялся жадно чавкать, не дожидаясь мамы и Тоби. Живот его был как пустая пещера. В этот раз зерно было гораздо суше и какое-то пыльное на вкус, но Токло было все равно. Это было все равно лучше, чем гнилое мясо оленя, убитого огнезверями.
Тоби и Ока сунули носы в кучу и принялись жевать рассыпавшееся зерно. И тут земля задрожала под лапами Токло, и медвежонок припал ухом к земле, чтобы получше прислушаться. Лапы у него затряслись, и он отпрыгнул назад и, запрокинув голову, смотрел на змеезверей, несущихся вдоль Серебряного Пути. Грохот дребезжащих лапок железного зверя оглушил его. Когда шум стих вдали, он услышал кое-что еще — треск веток под чьими-то тяжелыми лапами. Токло зарычал и обернулся.
