народ одновременно и лишались определенных привилегий, и освобождались от определенных повинностей в обмен на обещание привилегий евреям как отдельным личностям. Помимо прочего, евреям предписывалось создавать в своей среде современные немецкие школы, где религия была бы лишь одним из предметов программы[35].
Большинство австрийских евреев сочли покушение императора на их автономию и систему образования катастрофой, однако для маскилов эдикт стал проявлением гуманизма императора и его искреннего желания оказать помощь еврейской общине. Написанный на иврите труд Н. Г. Вессели о необходимости реформы образования, «Дивре шалом ва-эмет», был посвящен кайзеру Иосифу II. Вессели, как и многие другие, считал, что, изучая немецкий и вообще следуя по пути аккультурации, евреи смогут стать полноправными гражданами[36].
Что касается первых русских маскилов, куда сильнее удаленных от своих правителей как в территориальном, так и в культурном смысле, то им было даже непонятно, какой язык брать на вооружение. Они хотели участвовать в Гаскале как всеобщем движении, а с русским обществом их ничто или почти ничто не связывало, поэтому поначалу они писали свои труды на иврите и немецком. Лишь позднее появился ряд русскоговорящих интеллектуалов. При этом все они сознавали необходимость реформы образования.
Автором первой программы реформ, опубликованной в рамках русской Гаскалы, стал И. Б. Левинсон. Левинсон (1788–1860), отец которого настоял, чтобы он помимо обычной программы хедера освоил иврит и русский, в юные годы путешествовал по Галиции. Там, особенно в Бродах, он встречался с местными маскилами, учился у них. Вернувшись через восемь лет в Россию, Левинсон счел, что готов приступить к преобразованиям у себя на родине [Zinberg 1978: 21–26]. В его работе «Теуда бе-Исраэль», опубликованной в 1828 году и частично профинансированной царским правительством, рассматривался вопрос о том, какие предметы следует изучать евреям, а также содержалась критика существующей системы образования.
В книге «Бет Иегуда», опубликованной десять лет спустя, Левинсон очертил план из пяти пунктов, направленный на преобразование российской еврейской общины. План Левинсона, несмотря на сильное влияние немецкой Гаскалы, был адаптирован к ситуации в России. Он выступал: 1) за современное образование для мальчиков и девочек; 2) за институт главного раввина, имеющего советников-ученых; 3) за предписание местным проповедникам преподавать уроки этики, а не мистицизма; 4) за создание еврейских сельскохозяйственных поселений; и 5) за отказ от предметов роскоши [Levinsohn 1901, pt. 2, ch. 146: 148–150].
С дальнейшим развитием российской Гаскалы как критика существующей системы образования, так и предложения по поводу ее совершенствования оставались одними из основных идеологических вопросов[37]. Помимо борьбы за приобщение евреев к производительному труду, отказ от традиционной одежды, запрет на ранние браки по сговору и прочее, все маскилы так или иначе высказывались по поводу основной институции – хедера.
Свою авторитетную автобиографию «Авиезер», опубликованную только в 1863 году, М.-А. Гинцбург (1795–1846) начинает с любовного описания родного дома и воспитания, которое отец давал ему в ранние годы, а потом переходит к рассказу о своем крайне непростом опыте учебы. Острый ум и родительское внимание позволили ему избежать самых тяжких унижений, и все равно Гинцбург многого натерпелся от невежественных и жестоких учителей. Из его рассказа складывается впечатление, что порядки в каждом хедере устанавливал по собственной прихоти учитель-меламед, без всякого надзора и порой – с катастрофическими последствиями [Guenzburg 1863: 8-34]. Другие маскилы в своих автобиографиях также вспоминают собственный тяжелый опыт, он описан в беллетристике и в поэзии. Авторы критикуют плохо подготовленных, зачастую жестоких, получающих скудное жалованье меламедов, мрачную и нездоровую обстановку, методы и предмет преподавания.
В «Теуде» Левинсон уделяет особое внимание учебной программе. Он задает ряд риторических вопросов касательно допустимости и смысла обучения еврейских детей светским предметам и иностранным языкам. Его ответы складываются в радикально новаторскую образовательную программу [Levin-sohn 1901].
Посредством образования Левинсон и другие маскилы мечтали создать новое поколение евреев-мужчин – владеющих современными знаниями и языками, готовых к производительному труду в современном обществе. Притом что хедер с его недостатками и достоинствами постоянно находился в поле зрения маскилов, образование девочек занимало их куда меньше. Тем не менее еще в 1838 году Левинсон выдвинул план еврейской системы школ как для мальчиков, так и для девочек:
Создать школы для обучения младших и старших учеников Торе, религии и заповедям, а также добродетелям, этике и любви к Богу, ближнему и государству, равно как и к народам, среди которых мы живем. Все в должном порядке. Необходимо отобрать для этого специальные книги, применительно к возрасту учащихся: детям – в соответствии с их детским пониманием, учащимся более зрелым – в соответствии с их зрелостью. Детей женского пола также надлежит обучать в соответствии с их способностями и потребностями женщин разбираться в вопросах веры, этики и добродетели. И девочек, и мальчиков надлежит обучать тому или иному ремеслу, ибо праздность и отсутствие постоянного дохода есть исток всяческого греха [Levinsohn 1901, pt. 2, ch. 146: 148–149].
При этом в большинстве своем ранние маскилы были озабочены лишь мужским еврейским образованием. Женщины, которых мы видим в основных автобиографических произведениях маскилов первого поколения, чаще всего являют собой противоположность главному герою: злая теща или невежественная молодая жена[38]. Соответственно, хотя в текстах и присутствует подспудная критика гендерных ролей в обществе, в центре внимания остаются мужчины.
При жизни следующих поколений ситуация постепенно менялась. Хотя женское образование так и не стало для данного движения одним из основных лозунгов, оно все же сдвинулось с периферии ближе к центру. Изменения эти связаны как с внешним воздействием, так и с большей зрелостью мировоззрения маскилов, его большей последовательностью и прозорливостью. На русских маскилов оказали влияние западноевропейские буржуазные представления об идеальном браке. В буржуазной среде девочек – как евреек, так и христианок – воспитывали для их будущей роли добродетельных жен и матерей[39].
Мысля в том же ключе, русские маскилы полагали, что через обращение евреев к производительному труду можно будет достигнуть двух целей: евреи займут значимое место в обществе (перестанут «паразитировать») и будет положен конец общественной системе, в рамках которой многие еврейки зарабатывают на всю семью, тогда как мужья их предаются ученым занятиям. Маскилов сильнейшим образом смущала такая схема, равно как и другие особенности еврейского семейного уклада. Они мечтали положить конец ранним бракам и бракам по сговору. В итоге внимание к проблемам еврейской семейной жизни заставило маскилов задуматься о роли женщины в еврейском обществе.
Как показал в своем исследовании посвященных женщинам трудов маскилов Ш. Файнер, многие из них придерживались консервативных взглядов на
