Книга Зэк - Борис Седов

Таранов и Лавров вернулись из Крыма и решили отметить благополучное завершение мероприятия – заскочили в кафушку на Большой Морской. Заказали водочки, салатик… Они только выпили по первой, как в зал вошла Светлана. Разумеется, тогда Таранов не знал, что ее зовут Светланой. Она вошла, и в зале как будто стало тише… и все посмотрели на нее. Она была в длинном легком сарафане, в босоножках на высоченной шпильке, и коса – ах, какая у нее была коса цвета спелой пшеницы! В зале стало тише – примолкли даже братаны за соседним столиком, которые шумно обмывали освобождение некоего Лехи. Сам Леха – здоровенный бугай в майке и штанах «адидас» – окинул Светлану наглым, жадным, раздевающим взглядом… Светлана, слегка щуря глаза, как делают это все близорукие люди, осмотрелась, выискивая свободное место. Таковых не было.

– Прошу к нам, – сказал, вставая, Леха. Росту в нем было под два метра. На правом плече синела татуировка – гладиатор с мечом в руке. На зоне такие наколки наносят лагерным бойцам. – Прошу к нам, мадмуазель.

«Мадмуазель» прошла мимо, и взгляд Лехи потемнел. Он определенно не привык, чтобы им так откровенно пренебрегали. Один из братков – подвижный, шустрый – схватил Светлану за ремешок сумочки, висящей через плечо.

– Мадмуазель, – сказал он, – составьте компанию, не проходите мимо.

– Извините, не могу, – сказала она и потянула сумочку к себе. Пластиковый карабинчик на ремешке сломался, сумочка упала на пол, раскрылась – раскатилась по полу косметическая дребедень, очки, записная книжка… Она стояла и беспомощно смотрела на кафельный пол… А серебристый цилиндрик губной помады катился, катился и прикатился под ноги Таранову. Иван поднял его и поставил на столик.

– Я те новую куплю, – сказал Леха, имея в виду сумочку, – фирму… давай к нам. Шампусика дернем.

Светлана покраснела. Потом Таранов узнает, что она легко – как ребенок – краснеет…

– Вы – хам, – сказала вдруг Светлана фразу, совершенно неуместную в общении с хамами.

– Что? – удивился Леха. А Светлана присела и стала собирать рассыпавшиеся вещи… и тогда Леха поставил огромную лапу в кожаной кроссовке на очки. Таранов посмотрел на Лаврова… Валька вздохнул и сказал:

– Ну, блин, не дадут спокойно отдохнуть.

Очки хрустнули под подошвой.

– Ах! – вскрикнула пожилая армянка за соседним столиком. Леха повернул ногу туда-сюда так, как если бы тушил окурок. Под ногой захрустело.

– Отставить! – громко скомандовал Таранов. В его сторону повернулись три коротко стриженных головы. Посмотрели без интереса и отвернулись – фраер какой-то.

– Отставить, – повторил Таранов, вставая. – Вещи собрать, извиниться перед женщиной.

Теперь на него смотрели все пятеро братков… из динамиков на стойке бара звучала «Кумпарсита».

– Пошел на хер, штымп, – бросил наконец Леха. Таранов поднялся из-за стола. Валька Лавров по прозвищу Айболит – так его прозвали потому, что в группе «Африка» он совмещал обязанности снайпера и врача – обтер губы салфеткой, тоже встал… под ногой Лехи хрустнула пудреница. Он – закаленный в лагерных сражениях – не принимал этих двух «штымпов» всерьез. Да и соотношение – пятеро против двоих – очевидно было не в пользу «штымпов».

– Надо извиниться, сынок, – сказал, подойдя к тому, что сорвал сумочку, Валентин. В следующую секунду в лицо Айболиту летел кулак. Валька спокойно перехватил руку, сломал ее в запястье и бросил отморозка лицом в стол. И – закрутилось под страстную мелодию «Кумпарситы».

Все братки имели опыт «разборок», а трое из пяти – спортивное прошлое. Но выстоять против офицеров спецназа у них кишка была тонка.

…Леху оставили «на десерт». Не потому, что вкладывали в это какой-то символический смысл, а просто потому, что он сидел в торце стола – дальше всех от Таранова и Лаврова. Когда дошла очередь до Лехи, трое бандитов уже лежали неподвижно, четвертый сидел на полу и стонал, обхватив голову руками.

Таранов повернулся к Лехе, а тот схватил со стола бутылку, ударил ею о столешницу – пакостно оскалилась стеклянными клыками «розочка».

– Ну подходи, подходи, мент, – закричал Леха. Было видно, что на него произвела впечатление быстрая и жестокая расправа… Таранов ухмыльнулся и сказал:

– У тебя еще есть выбор, Леха. Ты можешь извиниться и…

– Отсосешь, сука! – выкрикнул Леха, заводя сам себя.

– Ну, как знаешь, – пожал плечами Таранов и двинулся на бандита. Лагерный боец сделал выпад, а через секунду лежал на полу со сломанной рукой и выбитой челюстью.

– Ах, какое танго у нас получилось трепетное, – с усмешкой произнес Валька. Иван поднял с пола сумочку, сложил в нее рассыпавшиеся вещи.

Светлана стояла, прижав ладони к пылающим щекам, и в глазах ее был ужас.

Он протянул ей сумочку, сказал:

– Вот, возьмите.

– Господи, господи, – пробормотала она и, оттолкнув руку Таранова, выбежала из кафе. Иван растерянно посмотрел на Айболита, потом на сумку – на ней была кровь.

– М-да, – задумчиво сказал Валька, – трепетное танго, Ваня.

Дома Таранов просмотрел содержимое сумочки и нашел в боковом кармашке несколько визиток. На них значилось «Мюллер Светлана Юрьевна. Филолог». И номера телефонов… Он как-то очень обрадовался, когда узнал, что имя незнакомки – Светлана. Имя очень подходило к этой светловолосой женщине с косой… Вечером Таранов позвонил ей на домашний телефон, представился и сказал, что хотел бы передать сумку. Светлана некоторое время молчала, а потом сказала:

– А те… те люди, в кафе… они сильно пострадали?

Таранов хотел было сказать, что, мол, ничего страшного. Да и жалеть их не стоит. Но вместо этого сказал: я сожалею.

Это было в июле 96-го. Тысячу лет назад.

…Голос диктора объявил о прибытии рейса. Иван встрепенулся. А спустя тридцать минут появилась Светлана. Ах, как она шла по залу… ах, как она шла! Сердце ликвидатора Таранова забилось, как у школьника.

Он отобрал у Светланы чемодан на колесиках, вручил цветы и поцеловал в висок, в золото спелой пшеницы.

– У тебя волосы еще пахнут лондонским туманом, – прошептал он ей на ухо.

– Врешь ты все, Ванька, – ответила она. – В Лондоне жара – плюс двадцать пять – никакого тумана… ты меня ждал?

Он ничего не ответил… что тут отвечать?

Их встречу зафиксировала на видеокамеру женщина. Та самая, которая была известна Таранову только по голосу – «пост № 2». Вечером видеокассета с записью встречи ляжет на стол Лидера.