- Пошли, - он дернул меня за руку и я практически побежала за ним.
12Крепко сжав её руку, Давид потянул Тину за собой.
- Ай, мне больно, отпусти! – возмущённо упиралась она.
Давид не мог отпустить. Только не сейчас, когда в голове чёткая цель, ничто не должно ей помешать.
Пролёт лестницы, несколько мраморных ступеней. Тина упирается, но идёт увлекаемая в неизбежное.
Спустились в гостиную. Там уже ждут несколько человек.
- Добрый день, - кивнул, мужчина, с папкой в руках.
Не отвечая, Давид подошел и подтянул Тину, поставил рядом с собой.
- Начинайте. Только коротко, - проговорил тоном, не терпящим возражений.
- Хорошо, как скажете, - кивнул мужчина и открыл красную папку.
- Согласны ли вы Тина Савельевна взять в законные мужья Давида Муратовича, любить и почитать его в добром здравии и в болезни, в радости и в печали…
- Что? Вы что! – выкрикнула Тина и Барон почувствовал, как дернулась её рука, вырвалась из его захвата.
Тина отошла назад.
Не оборачиваясь, Давид сказал:
- Продолжайте.
- Нет, я не согласна, не согласна! - закричала Тина и стак каблуков по мраморному полу гулко разнёсся по гостиной.
- Верните её, - поднял руку Давид.
Двое бросились за Тиной и уже через пару минут тащили её обратно.
- Я не хочу, отпустите, отстаньте! Не буду я его женой! Это незаконно!
Давид не двигается, он просто стоит и ждёт, когда её снова поставят рядом.
Он не смотрит на её лицо. От неё уже ничего не зависит. Ей придётся смириться с судьбой. Она принадлежит ему. Ничто это не изменит. Ничто.
- Продолжайте, - сказал он спокойно, когда упирающаяся Тина встала рядом удерживаемая двумя бойцами.
- Согласны ли вы Тина Савельевна взять…
- Не надо повторять - она согласна, - перебил Давид.
- Хорошо. Согласны ли вы Давид Муратович взять в законные жены Тину Савельевну Потоцкую, любить и почитать её…
- Покороче.
- Объявляю вас мужем и женой. Жених может поцеловать невесту.
Давид повернулся, посмотрел в её лицо. На рот заклеенный скотчем, на глаза в слезах, на спутанные тёмные волосы, на белое кружево платья.
- Поцелую потом, - повернулся снова к мужчине, - давайте, где нужно расписаться. Взял ручку и размашисто расчеркнул подпись.
Подвели Тину, вложили ей в руку ручку, и направили руку на лист бумаги. Несколько секунд Тина упиралась, а потом перестала. И… подписала.
Подписала!
Больше ничего и нужно. Если так сильно не хотела, не подписала бы. Поставив подпись, лично дала согласие на брак. Не смотря на слёзы и скотч - она согласилась.
Теперь она - его законная жена.
13Не верю! Нет, не верю!
Собственной рукой поставила подпись. Смалодушничала. Как я могла?
Стеклянный взгляд мой замер. Не понимаю и не чувствую куда меня ведут. Один из парней дернул скотч с моих губ. От этого рывка я содрогнулась и резко поняла что наделала. Сама!
Не хотела, не желала. Ненавидела. А подписала.
Смалодушничала, побоялась.
Чего?
Что он может мне сделать? Неужели я так боюсь его? Что это значит?
Почему я иду, а не упаду, не начну выдираться из рук охранников. Почему не закачу истерику? Не начну кричать и плакать, бить их ногами. Почему не царапаю их глаза?
Боюсь? Чего? Что они мне могут сделать?
Ещё вчера я пришла к ним, не боясь смерти, готовая к ней, а сегодня дрожу и подчиняюсь - почему?
Сгорела. Неужели моя ненависть сгорела дотла?
Вошли в большую комнату, похоже столовая. Стол накрыт. Люди в черных костюмах в честь дня моей свадьбы сели за стол. Меня подвели к центру стола. Повернули и посадили на стул. Не села - упала. Смотрю на эту картину, как будто издалека вижу себя и этих людей.
Барон сел рядом посмотрел на меня равнодушным взглядом. Протянул руку взял хрусталей графин, стоящий перед нами на столе. Налил в бокал янтарной жидкости и подал мне.
- Выпей, полегчает.
Я обхватила ладонью бокал, как будто действительно захотелось верить, в нём – спасение. Поднесла к губам и залпом выпила обжигающий губы напиток.
В этот момент все смотрят на меня, будто ждут, что будет дальше. Остановились в ожидании. Думают, я вскочу как умалишенная и забегаю или начну кричать.
Не дождутся. Цирка не будет.
Пару секунд все наблюдают за мной, а потом Барон сказал:
- Ну что, покушаем в честь моей женитьбы. Это первая и надеюсь последняя, - он усмехнулся.
Это - моя свадьба?
Смотрю на довольные лица странных мужчин, стараюсь не вникать в их разговоры. Я словно в раковине, из которой смотрю на происходящее и никак не принимаю в нём участие.
А им как будто и не мешает моё отсутствующее выражение лица. Они едят, пьют, радуются чему-то, матерятся и курят. И чем больше проходит времени, тем больше я проникаюсь этой странной пугающей атмосферой. Разговоры совсем не касающееся события. Обычный обед с выпивкой. Не более того.
Барон рядом со мной совершенно не смущён моим заледенелым видом. Ест, пьёт. Разговаривает спокойным тоном, слегка высокомерным. Сказу понятно, говорит главный. Некоторые обрывки его фраз впечатываются в моё сознание, вкладывают в него черный смысл.
- … Нам от них нужно только одно, чтобы они убрали свои вонючие руки от этого завода. Он будет наш уже в четверг. Я сказал. Не захотят принять наше предложение пойдут рыб кормить…
- …Это реально левая тема, нужно её закрыть по-быстрому, только тихо…
- … собери бойцов завтра разберись с этим…
Слушаю и понимаю как просто, не напрягаясь, прямо за обеденным столом вершатся чьи-то судьбы, как ставятся кресты на чьи-то жизнях, в перерывах между одной рюмкой и другой.
Тот напиток заставил мой взгляд помутиться, а внутренности требовать чего-то ещё. Страшно хочется есть. Выкручивает. Передо мной куча еды, тошнит от голода, но я не могу притронуться ни к чему.
Не могу расписаться окончательно в том, что я праздную вместе с ними. Не могу протянуть руку и взять кусок хлеба, чтобы утолить двухдневный голод.
Но я держусь. Сколько ещё, не знаю.
А они как издеваются, жрут и смеются. Это такое испытание.
Пытка. Уйти не могу - не выпустят. Должна сидеть и смотреть, как они едят.
