Говоря проще, чем круче у шана был иномирный монстро-облик или чем больше было их количество, тем было лучше. Некоторые подчиняли себе один образ, но такой, чтобы всех впечатлить. Как, например, встреченные мной драконы.
А то, что зеленоглазый брюнет тоже был драконом, я теперь не сомневалась. Только кто именно спас меня от хартов, он сам или его тене-образ, так и не поняла. Можно было спросить об этом у Нариссы. Но доверия к ней у меня не появлялось даже пока слушала ее откровения. Так что рассказывать о пережитом, я не стала.
И, вообще, я очень хотела бы проверить все ее слова. Но как? Оставалось только слушать ее историю дальше, запоминая как можно больше.
Так вот, пока одни шаны стремились завладеть самым сложным образом, другие становились владельцами нескольких обликов попроще и меняли их по желанию или сочетали все вместе. Так, когда-то жил маг, способный управлять одновременно сотней крупных пауков и мог стать то одним, то другим, а то и всеми сразу.
Армия мохнатых тарантулов или прыгающих птицеедов? Бррр! Что может быть хуже? Но, на счастье, владелец этих теней жил очень давно, а перед мучительной смертью от рук собратьев, сошел с ума. Все-таки он переоценил возможности своего разума и силы воли. Так что больше никто таких экспериментов с образами не делал. По крайней мере, так, чтобы это знали другие.
Постоянный контакт с чужими мирами отразился на шанах. Заклинания и чары могли рядом с ними сбоить, а у людей, лишенных магии, называемых здесь нэнн и нэннэ, часто возникала странная реакция на шанов. Иногда это была сильнейшая неприязнь, вплоть до жгучей ненависти. Но чаще появлялась настоящая зависимость от силы, которую называли эффектом Зова или самим Зовом. Поэтому шанам было запрещено использовать образы рядом с обычными людьми без особенных причин. Да и их личные слуги обязательно были из одаренных в магии хотя бы немного. То есть, из анирэ и аниров.
Шаны стали высшей знатью и сосредоточили в руках всю власть. Только воевать между собой не перестали. Но если раньше врагами для них были только такие же маги, то теперь к ним добавилось и откуда-то взявшееся местное абсолютное зло. Харты.
– Кто такие харты, никто не знает, – с плохо скрываемым страхом рассказывает Нарисса. – У этих чудовищ тысячи лиц и способностей. Живут они в тенях и темноте, и могут появиться везде, где нету защитных чар. Хотя, говорят, в горах их нет. Но здесь хартов можно встретить даже днем. В лесу или пещере. И все, чего хотят эти монстры – уничтожить любого. Жестоко и беспощано! Но больше всех они охотятся за детьми, которые еще не прошли обряд слияния с миром. Этот обряд очень похож на тот, через какой пришлось пройти тебе. И пока новорожденные дети не могут дать нужные ответы, мы всеми силами прячем их под защитными чарами и оберегами. А если ребенок рождается глухонемым, то тогда скрывать его от хартов приходится особенно тщательно, а обряд проводится в полной тишине. Но все равно этого недостаточно. И мы умираем не только в войне, которая давно обескровила мир, но и просто так. И у нас очень мало детей. Если это не остановить, мы вымрем.
– Звучит ужасно, – и я честна в этих словах. Но как бы я не прониклась проблемами ее мира, они все равно не говорят о том, зачем тут я. – Только причем здесь я? И кто я, раз вы вытащили меня из мира? Тоже чей-то облик?
– Нет. Конечно, нет. Ты человек, принятый этим миром! После ритуала уж точно, – широко улыбается Нарисса.
Это, конечно, обнадеживает. Но слабо.
– Хорошо, – киваю, принимая это. – Но я все равно не понимаю, какое это все имеет ко мне отношение.
Нарисса смущенно закусывает губу...
Вижу это и сразу же вспоминаю, как Макс учил меня точно также закусывать губы в минуты волнений. И я училась. Тогда я была готова сделать для него все, что угодно: моя любовь была безграничной. Теперь меня тошнило только от того, что я когда-то позволяла этому уроду целовать себя.
Хорошо еще, что никакой другой близости между нами не было. Правда, я-то тогда ее желала. И еще как! Зато Макс был против. Но если тогда он списывал это на свою романтичность и то, что «наши отношения должны быть плавными», то теперь я поняла: он просто хранил верность Нариссе.
С одной стороны – достойно уважения. Да только получается, что при этом он делал из меня ее! Отвратительное открытие, от которого меня сразу стало подташнивать от этой парочки еще сильнее.
Ну и зачем им это все было нужно?
– Так что? – даже не пытаюсь быть ласковой, тороплю двойника.
– Ну… – она набирает в грудь воздуха и наконец-то признается: – Дело в том, что год назад Старейшины сделали Пророчество о том, как нам быть.
– Что?! – нервно усмехаюсь я. – Пророчество? Как в каком-нибудь боевике про супер-героев? Еще скажи, что я там – Избранная, чья жертва способна спасти мир!
– Нет, – качает головой Нарисса. – Избранная не ты. А я.
Неожиданно.
От тона ее голоса по спине бегут холодные липкие мурашки. Все настолько плохо?
Макс в этот момент порывается что-то сказать, но, наткнувшись на запрещающий взгляд Нариссы, лишь гневно дергает лицом и уходит дальше – в самую тень пещеры. Чтобы там, опершись на стену, сверлить нас обеих колким взглядом.
И мне даже хочется их всех пожалеть. Чуть-чуть. Но не нужно быть гением, чтобы соединить в одну линию последние события, слова, только что услышанные от Нариссы, и наше внешнее сходство, чтобы понять: жалеть сейчас придется меня.
Ну, серьезно, не притащили же меня в этот мир для того, чтобы подобрать мужика по интереснее, который будет любить до безумия и даст безбедное будущее?
– Точнее, не только я, – дальше откровенничает Нарисса. – Под Пророчество попадает много девушек. Я смогла узнать настоящие имена почти десяти. Но нас гораздо больше. И все мы нужны шанам.
– И зачем же?
– Потому что настоящая Избранная – только одна. Но никто не знает, кто именно. А ведь тот, кого она выберет, станет правителем мира. Понимаешь? Этот шан обретет власть, равной которой еще не было и никогда больше не будет! И ради этой власти они, поверь, готовы на все, что угодно!
– Верю.
А почему бы и нет? Если даже в моем мире тем, кто у власти, ее постоянно мало? Но, блин, неужели совсем остановиться невозможно? Эти-то и между мирами ходить умеют. И в драконов то ли превращаются, то ли вселяются сознанием. Тут я не очень поняла. Да они просто владеют магией! Настоящей, чтоб их, магией! И им все мало.
