— Чушь какая! Что это с ним?
Я попробовала встать, ноги меня не держали. В голове шумеловсе сильнее. От плаща при падении оторвались две пуговицы, вдобавок яобнаружила, что при мне нет сумочки. Поскольку поблизости она нигде невалялась, очевидно, она каким‑то образом попала Вадиму в машину, когда мыборолись. В сумке были ключи, кошелек, проездная карточка, а самое главное —пропуск в банк, который я, идиотка, забыла утром выложить и оставить дома. Иеще там в косметичке был бабушкин гарнитур серьги и кольцо, перед выходом ясняла их и убрала в сумочку, потому что замочек, у одной серьги был слабый.
Когда Кирилл поднял меня на ноги, я уже ревела.
— Ну‑ну, нельзя позволять знакомым мужчинам так ссобой обращаться.
— Да я его сегодня первый раз видела! Больной какой‑то!И Валька тоже!
Он посмотрел с сомнением.
— Да честное слово, она говорит — приходи, познакомлю сприличным человеком, вот и познакомила. Черт знает что! — От злости слезымои высохли. Не знаешь, она со всеми так развлекается или только со мной?
— Не знаю, — он пожал плечами, — я мало с нейобщаюсь.
Я с грустью смотрела на оторванные пуговицы, вдобавок еще иплащ запачкался. Что делать? Кирилл тронул меня за руку:
— Зайдем ко мне, это тут рядом. Приведешь себя впорядок, потом я тебя провожу.
— У тебя есть телефон? Мне надо позвонить, чтобысоседка спать не ложилась, ключей‑то нет.
— Есть, пойдем.
Шли мы недолго. Улица называлась Зверинская и начиналась онапрямо от зоопарка.
— Тут близко.
— Львы по ночам спать не мешают, сильно рычат?
— Бывает. — Он засмеялся.
Мы вошли в один двор, он был проходным, потом в другой.Дворы были колодцы, и в самом темном углу Кирилл вошел в парадную. В квартирена первом этаже он сразу же зажег везде свет. Крошечная прихожая. Из нее кухнякаким‑то углом, две комнаты.
Кирилл достал мне коробку с шитьем и усадил на продавленныйдиван. Обстановка в комнате была бедноватая, а впрочем, какое мне дело? Сейчаспозвоню по телефону Галке и уйду.
— Ты здесь один живешь?
— Сейчас да, — пояснил он, — мама умерла тримесяца назад.
А когда же его бросила жена? Но опять‑таки, это не моедело. Я позвонила, у Галки было занято.
— Выпьем кофе? — нерешительно предложил Кирилл.
Пуговицы я уже пришила, плащ кое‑как почистила,побывала и, с позволения сказать, в ванной — маленьком закутке, где стоялокакое‑то корыто на полу и висел душ. Да моя коммуналка по сравнению сэтим — хоромы!
Пока он заваривал кофе, я рассматривала кухню, смотреть‑то,Собственно говоря, было не на что. В маленьком, неправильной формы помещениистояли стол, два табурета и шкафчик для посуды. Окно выходило в тупик. Стенытрех домов образовали равнобедренный треугольник, и в этот треугольный колодецне было входа. Жильцы с верхних этажей бросали вниз всякую всячину, такимобразом, можно с уверенностью констатировать, что окно кухни Кирилла выходилона помойку.
— Таня, садись, — позвал Кирилл, со всеми этимисобытиями мы как‑то незаметно перешли «на ты».
Кофе дымился в чашках, и от него шел приятный аромат. Кофедолжен меня взбодрить, а потом я позвоню Галке и поеду домой, пускай Кириллпоймает мне машину.
Я отпила горячий кофе, вдруг голова у меня закружилась,чашка выскользнула из рук и упала на пол. Последнее, что я помню, это лужицакофе и осколки от чашки на грязно‑сером линолеуме.
* * *
Я проснулась оттого, что мне было жутко неудобно лежать.Спина затекла, и к тому же в нее что‑то впивалось. Я открыла глаза и неувидела над собой привычного потолка с желтым пятном в углу — соседи сверху двамесяца назад забыли закрыть кран и уехали на дачу. Я прислушалась машинально, стараясьуловить дыхание спящей Аськи, но вместо него услышала, как кто‑то ровнодышит рядом со мной. Осторожно скосив глаза, я увидела, что рядом спитнезнакомый мужчина и, судя по тому, что я чувствовала под одеялом, он былабсолютно голый. Я прислушалась к себе, ощутила, так сказать, себя всю ипоняла, что я тоже лежу обнаженная и… ну в общем, тут все ясно. Меня охватилтакой ужас, что только сильнейшим усилием воли я сдержалась, чтобы не вскочить,не заорать и не бежать отсюда в чем есть.
Кто этот тип, и как я оказалась в его постели? Так, надовзять себя в руки. Для того чтобы отсюда уйти, я должна вспомнить, гденахожусь. В голове у меня промелькнула Валентина, ее шикарная квартира, чертовкостюм, странный Валентинин любовник, которого она почему‑то усиленноподсовывала мне, потом бабуся с фарфором XpIII века… стоп! Этого типа зовутКирилл! Мне стало так худо, что волосы на голове зашевелились.
Оказаться в постели с первым встречным, да еще каким‑тополубомжом! И это я, приличная женщина из интеллигентной семьи, с ребенком, какпоследняя… Меня сковал ужас. Нет, надо выбираться отсюда, пока он не проснулся,смотреть ему в глаза выше моих сил, я умру от стыда. Хорошо, что я лежу с краю.Я тихонько пошевелилась, Кирил л не проснулся, только заулыбался во сне. Ясползла с дивана, стараясь не смотреть ему в лицо, — некоторые людиреагируют на пристальный взгляд, но напрасно я беспокоилась — этот спал какребенок. Я нашла на стуле свою одежду, было ужасно противно надевать несвежеебелье. Костюм был мятый, как будто в нем валялись. Когда я успела его такизгваздать? Кирилл опять пошевелился во сне. Господи, сделай так, чтобы он непроснулся!
Я нашла в прихожей свой плащ и сумочку, открыла дверь ивылетела на лестницу. Два проходных двора я пролетела, как сверхзвуковойсамолет, только тихо. На Зверинской улице не было ни души, на моих часах былобез пятнадцати семь, раннее утро. Вдали от этого типа мне немного полегчало, ия вспомнила, что вовсе не хотела с ним спать, то есть совершенно не собиралась!И пришла к нему только позвонить по телефону, и была совсем не пьяная, ипоследнее, что я помню, — это как мы пили кофе на кухне. От внезапноймысли я даже остановилась. Он подсыпал мне какую‑то гадость в кофе!Специально, чтобы я вырубилась, а он потом мог делать со мной все что хотел. Вмоей душе ужас уступил место неистовой ярости. Нет, ну какая скотина! Подсыпатьчто‑то в кофе, а потом раздеть, запихнуть в постель бесчувственнуюженщину… Извращенец! А с виду такой приличный, скромного вида. Старушку вкресле катает, с собачкой гуляет. А я‑то хороша, развесила уши. Вадимхоть не скрывал, прямо звал домой, а этот… Господи, какая я идиотка! ПравильноГалка говорит, что я рохля и мямля, что сейчас так нельзя, что в наше времянадо вырывать свой кусок зубами и так далее.
И ведь ничего не поделаешь, не в милицию же жаловаться,пришла к нему сама, как дура. Да там на смех поднимут! Взрослую тетю двадцативосьми лет обманом заманили в квартиру — слушать противно!
