Лоранс успела выставить защитный полог максимальной мощности.
А он не успел.
Не успел.
Казалось, за эти годы боль потери утихла, но появление иномирной гостьи разбередило старую рану.
Тогда, в тот момент жизнь замерла в нем на целых семь лет. Кивали продолжал жить, но жить автоматически, его чувства замерли и окуклились.
Нет, у него бывали женщины время от времени. И никто из них не смог пробудить в нем хоть искорку того чувства, которое он испытывал к Лоранс.
Никто.
Похоже, он был однолюбом.
В эту ночь Кивали спал плохо. Видения объятой пламенем жены преследовали его и во сне.
Глава 11Девушки же, плотно перекусив, взглянули друг на друга и смущенно рассмеялись.
– Похоже, мы с ней подружимся, – с симпатией подумала Тася, и только собралась встать из-за стола, как душа страстной чаеманки запросила своего.
– Ах, мне бы чаю, мне бы чаю, чаю кипяченого, – в голове пронеслась немудреная песенка, которую любила петь бабуля.
На секунду Тасе стало грустно.
Бабуля, она была ей и за маму, и за подружку.
– А есть ли у них тут чай? Что они пьют вообще? – девушка не стала долго ждать, а жестом показала Макони, как она берет в руки воображаемую чашечку и подносит к губам, сделав глоток.
Леди Макони отличалась завидной сообразительностью. Глаза ее озарились пониманием, и она, кивнув головой, споро поднялась из-за стола.
Первым делом собрала судки и отправила их в ящик цвета молодой травы.
– Посудомойка местная, – догадалась Тася.
Макони же подошла к ряду шкафчиков, висевших на стене, и стала открывать их один за другим. В пятом по счету шкафчике искомое нашлось. Она взяла прозрачную баночку с чем-то ярко желтым, крупинчатым и водрузила в центр стола.
Достала из соседнего шкафчика пару пузатеньких бокалов с двумя ручками и поставила на стол перед Тасей.
Открутив крышку, насыпала себе в бокал порошка на глаз, поднесла к носу, и с вожделением вдохнула.
Тася не стала себя упрашивать, и подвинула свой к Макони поближе.
Желтый порошок скользнул в бокал, но она вдыхать не торопилась, а с осторожностью понюхала и только потом взяла чуточку на язык.
– Да это какао! Точно, вкус как у нашего, который “Золотой ярлык”, - поразилась Тася.
Они его что, нюхают?!
Но тут леди Макони, закрыв глаза от наслаждения, стала аккуратно, по чуть-чуть его вкушать.
Тася потеряла дар речи.
Она хотела пить, пить. Пусть не чай, пусть это какао. Но должна быть жидкость, в конце концов.
Может быть, у них плохо с водой?
Но как же тогда эта солянка типа “борщ”?
Значит, есть вода!
Тася оторвала леди Макони от вкушения порошка, поднеся ко рту бокал, и громко делая глотательные движения.
Звук получился какой надо, заставив Макони открыть глаза и посмотреть на Тасю.
Тася глотнула еще раз, показывая ей бокал.
Макони задумалась. Тася взяла лежащую рядом прозрачную маленькую ложечку, и стала истово помешивать порошок, приводя Макони в еще большее недоумение.
– Надо брать дело в свои руки, – подумала Тася, и встала из-за стола.
Леди Макони с трудом оторвалась от своей порции порошка, встав вслед за Тасей.
Тася же оглядывала кухню с большим вниманием. Искала кулер или на худой конец чайник. Однако ничего похоже тут не было.
– Быть не может, чтоб они не пили.
Она подошла к тому большому ящику насыщенного желтого же цвета, из которого Макони доставала судочки, и открыла дверцу.
К своей несказанной радости обнаружила сосуд с прозрачной жидкостью и вытащила его наружу.
Леди Макони не мешала самоуправству гостьи, с интересом следя за ее действиями. Однако когда та вытащила сосуд, быстро покачала головой, всем видом показывая, что надо бы его поставить назад.
Тася чуть не плюнула от огорчения.
Но сосуд назад поставила.
Макони сделала приглашающий жест рукой, показывая на выход, и Тасе ничего не оставалось, как отправится следом за ней.
– Как странно, – вдруг подумала девушка, – ничего не пила, а жажды нет. Ладно, я подумаю об этом завтра.
Макони в своем длинном платье семенила впереди, а Тася шла за ней, буквально скользя по ступенькам легким шагом, чувствуя себя на те двадцать, на которые выглядела сейчас.
Девушки дошли каждая до своей двери. Макони, улыбнувшись Тасе и сказав на прощанье:
– Да хранит вас Сияющая Дева, – скрылась в своей комнате.
Тася улыбнулась в свой черед, и сказав попросту:
– Спокойной ночи, – скрылась в своей.
Однако ночь была спокойной только у одной из них.
Тася, войдя в свою комнату, первым делом бросилась к зеркалу. Дурацкая мысль пришла ей в голову – а вдруг все пропало?
Ее новое, стройное и молодое тело нереально.
Мало ли, что может случиться при перемещении. Например, изменение восприятия.
Смотришь на черное, а видишь белое.
Тася была девушка образованная. К тому же, увлеченно слушала Черниговскую про работу мозга и измененные состояния сознания, так что была подкованная попаданка.
Но зеркало подтвердило – все в порядке, никакой это не обман зрения и нарушение восприятия.
– А ведь и верно!.. Маг-то, маг как на меня смотрел! Так что все на самом деле. Ура-аа! – и она закружилась со счастливой улыбкой на лице.
– Бог мой! Как же мало нам, женщинам, надо – подумала Тася, – всего – то, чтобы была всегда молодая и красивая. Ну и чтоб любили, конечно. И баловали.
Тасю вот не баловали. Как-то так получилось по жизни. Наверно, карма такая.
Разве бабуля…
Она вспомнила оладушки по утрам, улыбку, которая озаряла ее морщинистое лицо, когда Тася прибегала со школы и бросала рюкзак на стул.
Она остановилась, прогоняя неожиданные воспоминания. Подошла к своей здешней постели, покрытой вышитым покрывалом в нежно-зеленых тонах.
Кровать была снабжена пологом, который крепился на витых шнурах, и при необходимости опускался, даря уют.
Вдруг закружилась голова, и ее неудержимо потянуло в сон. Тася почти рухнула в постель, успев снять только палантин.
Сон настиг ее в одно мгновенье, затянув в свои объятья как в омут.
Во сне Тася горела, ее тело содрогалось и замирало. Она задыхалась, чувствуя как чьи-то руки нежно, уверенно и умело миллиметр за миллиметром, поглаживают, исследуют каждую клеточку ее трепещущего тела. Наконец сладостная дрожь сотрясла низ живота и прерывистый, протяжный стон наслаждения вырвался из ее полуоткрытых искусанных губ.
