— Да, но я вам объясняла, что Еву задержали в деканате, она у нас новенькая.
— Новенькая значит. И вы, Белкина, не соизволили объяснить Карташовой, что в данном заведении свои порядки?
— Я не успела.
Да что тут черт подери происходит? Он вообще решил меня здесь с грязью смешать или как? Наслышана о подобных горе-преподавателях, которые обрастут шлейфом строгости и правильности, а сами…
Хочу рычать! Дико рычать, а ещё не мешало бы хорошенечко ввалить ему, чтобы не смотрел так надменно. А вы, Максим Раевский, мстительный однако? Профилонила вас девка, так вы теперь мысленно ручки потираете.
— Спрячьте. Впредь подобного больше не потерплю.
Мужчина удаляется, а я не могу совладать с собственным дыханием. Обвожу взглядом аудиторию и вижу, как все старательно опустили головы и что-то строчат в тетради. А я вообще козырная: реально сижу с рюкзаком на коленях, без ничего, да еще с мобилой в руке. Со стороны выгляжу бессмертной птичкой. Все пашут, а я пытаюсь держать себя в руках и не взорваться.
Что-то мне жутко не нравится то, что происходит здесь и сейчас со мной. Забить на пары этого упыря? А потом как быть? Твою мать, Карташова! Третий день в универе, а ты уже ненавидишь эти стены. Да и вообще, словно белая ворона здесь. Жаль, что Никита Суворов на другом потоке учится. Вот с ним бы не пропала, да и скоротать время в обеденный перерыв с ним в удовольствие.
Ни слова из лекции не слышала. Все оставшееся время на чистых страницах вырисовывала диковинные рожицы. В одной из таких шедевральных картинок начала угадывать черты Раевского.
Сильнее сжимаю ручку и яростно черкаю лицо. Постоянно пресекаю в себе желание вытащить мобилу, любимые наушники и не слышать голос Раевского.
Мне на руку, что я взвинчена. В противном случае, страшно представить себя в другой ситуации. Сидела бы и пялилась на мужчину, который недавно был готов трахать меня с особенным пристрастием.
— Каратшова, попрошу вас на минутку задержаться.
Поднимаю голову — наполовину пустая аудитория. Перед носом наполовину испоганенная тетрадка и полусписанная ручка.
— Мне некогда.
Вот еще, нихрена я не останусь с ним наедине. Если начнет припоминать мой побег, я же не сдержусь, наговорю ему кучу гадостей. Лучше прикинуться валенком, который просто мимо пролетал.
— С характером? Забавно. Моя интуиция подсказывает мне, что вы сюда не учиться пришли.
— Хре… — дыши глубже, еще глубже, кислород обогащает мозг, он тогда работает без надрыва, — интуиция у вас неправильная.
Замечаю на его красивом лице что-то сродни ироничной насмешки. Он пристально смотрит мне в глаза, противно постукивая ручкой по столу.
— Никогда не ошибался.
— Да пошел ты!
Естественно я это сказала мысленно, с эмоциями, театрально. Его же одарила надменным взглядом, забросила рюкзак на спину и вылетела из аудитории, как ужаленная в попу. Надменный поддонок! Изображает из себя праведника, а если копнуть глубже — весь прогнивший до мозга костей.
8 глава
Сегодня я полна энергии. Не смотря на происшествие в универе на паре Раевского, я чувствовал себя превосходно. Заслуга Никиты. Он меня до отвала накормил мороженым, а потом мы слопали огромную пиццу. Домой тоже доставил в целости и сохранности.
Скучаю за своей машинкой, но у отца все нет времени ее пригнать сюда. А я ему уже всю плешь проела. Нужно ближе к выходным что-то решать. Неудобно постоянно напрягать парня. И пусть Суворов хоть пенится и бьет себя в грудь, что ему не сложно, не поверю. Ему совершенно не с руки забирать меня принцеску, а потом возвращаться к стенам универа.
Поднимаюсь по ступенькам на нужный этаж и давлю кнопку звонка. Странно. На часах шесть. Эля приглашала ближе к этому часу. А я и рада стараться.
Внезапно дверной замок клацает, сама дверь медленно открывается и…
Передо мной стоит Раевский. Его изначально равнодушное лицо озаряет похабная улыбка, никак не похожая с той, которую я видела на паре. Моя челюсть пытается вернуться в исходное положение. Из одежды на Раевском одно небольшое влажное полотенце. И почему именно меня это счастье привалило сейчас, когда голова подобна тыкве. Стараюсь не пялиться на идеально прокачанные кубики пресса. Только сейчас замечаю небольшое тату справа, уходящее под полотенце. Змея? Или меня штормит по десятибалльной шкале?
С волос Макса капает вода, но его это не задевает. Напротив мужчина ловко поправляет прическу и заявляет:
— Неугомонная, да?
— Что? Вы какого черта здесь делаете?
— О, да мы уже на вы, малышка.
Сильные тренированные руки почти обнаженного самца тянут меня в квартиру, захлопывают дверь. Запах морской свежести дурманит голову. Я пытаюсь дышать как можно реже, но чем больше задерживаю дыхание, тем больше путаются мысли.
Вжимаюсь в стену, когда нос к носу оказываюсь с Раевским. Он совершенно другой, не такой мрачный, как в универе. Разительные перемены. Или царевич сбрасывает жабью шкуру дома и по вечерам становится развратным похитителем женских сердец? Я охотно поверю в подобную чушь.
— Что же ты бегаешь от меня? Или папка наказал непослушную девочку за то, что она его ослушалась и свинтила без разрешения в клуб?
Огненная ладонь мужчины настойчиво скользит под мою юбку. А я словно вросла ногами в пол, забыв, что нужно для приличия шум поднять, а не смотреть на его губы.
Молниеносные движения — и он у цели. Палец знает свое дело, он ищет клитор сквозь тонкую ткань трусиков.
— Отпусти, что ты себе позволяешь?! — Пытаюсь сопротивляться, но вот получается ли это у меня, это забавный вопрос.
Неужели ошиблась этажом?
Пытаюсь осмотреться по сторонам, чтобы признать обстановку, но ничего не получается. Раевский подобно вампиру присасывается к моей шее, кусает.
Жарко, мать его. Опять жарко! Чувствую, как его пальцы проникают в меня, яростно вдалбливаются, лишая рассудка. Ощущение, что сгорю у порога, или превращусь в лужу из желе.
Хватаю жадно воздух. Чувствую, что-то невероятное, ничего подобного со мной не происходило до него. Я боюсь этого наваждения, оно поглотит меня всю, не оставив камня на камне. Порочное влечение выпирает наружу с каждым разом все больше и больше, пугает меня безмерно. Оказывается, я едва ли не полностью соткана из таких потаенных талантов. Скорее грехов, которые всплывают на поверхность в самый неподходящий для этого момент.
Внезапно прекращается штурм, а я боюсь распахнуть глаза. Это так развратно, так обжигающе и влажно.
Его влажные пальцы скользят по краю моих трусиков, а хриплый голос словно издалека рычит:
— Мы еще не закончили, только не здесь.
