Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
После того вечера мы с Тоби время от времени виделись в Иерусалиме – первый раз случайно, через неделю, опять столкнувшись в «Дварце эликсира» и обрадовавшись этому, потом уже намеренно, договариваясь о встрече по телефону. Сет приезжал в город вместе с Тоби и ухлестывал за всеми девушками подряд – главное, чтобы они были не толстые и умели кокетничать. Мы с Тоби стояли и смотрели, низводя их до карикатур, но при этом изумленно качая головами – нас удивляло, как легко им все это дается. Я в том году в конце концов обзавелась парнем – его звали Марк, и он обожал петь арии из Les Miserables на тель-авивском пляже, широко разводя руки, и ходил со мной за кремом-увлажнителем в «Дизенгоф-центр», и вы наверняка уже поняли, чем это кончилось. Он меня бросил – внезапно и бесцеремонно, потому что я никогда никого не бросала: я не верила, что смогу найти кого-нибудь еще. Тоби сказал мне, что, по его мнению, Марк постарался отпустить меня, поскольку я заслуживаю парня, который будет меня любить. Но потом я увидела, как Марк обжимается с другой девушкой в нашем общежитии, и поехала в Иерусалим поплакаться Тоби в жилетку.
– Почему я такая дура? – спросила я у него.
Тоби так и не понял, что я нашла в Марке.
– Не знаю, – ответил он. – Ты такая особенная, а он обычный и тупой.
Это было приятно слышать, но я все равно выпила две стопки «гольдшлягера», что примерно на полторы стопки превышало мою норму даже в юности. Мы сидели на бордюре мощенной брусчаткой пешеходной улицы Бен-Йехуда. Я прислонилась к плечу Тоби – для этого мне пришлось извернуться вбок от копчика до шеи, поскольку его плечо приходилось существенно ниже любой части моей головы. Мое тело, шея и голова образовали букву С. Тоби гладил меня по макушке, думая о том, как нелепо мы выглядим со стороны.
Тут среди толпы пьяных до изумления американских студентов, обычно слоняющихся по Бен-Йехуда, возник одинокий Сет. Он увидел нас и сел рядом со мной, с другой стороны.
– Что случилось, чуваки? – спросил он.
– Марк меня бросил. Сказал, что никогда не был в меня влюблен по-настоящему.
– Это потому что у тебя нет члена, – ответил Сет. – Ты слишком хорошенькая, чтобы в таком юном возрасте отрезать все остальные перспективы.
Я улыбнулась сквозь сопли, отклеилась от Тоби и прислонилась в другую сторону, к Сету. Его плечо было выше моего, и моя новая поза выглядела не так унизительно.
Это было в ноябре, как раз перед Днем благодарения, и с того дня мы, как легко предугадать, стали дружить втроем. Мы встречались каждую неделю в четверг вечером, потом стали встречаться и в субботу вечером, а во время каникул – каждый день. На Песах, когда половина студентов уехала домой в Штаты встречать праздник с семьей, мы вместо этого отправились в пеший поход по Галилее с группой случайных туристов, организованной через электронную доску объявлений для экспатов. Мы любовались водопадами на рассвете, а на закате ели голубятину, про которую нам сказали, что это курица. Как-то вечером мы сидели на берегу Галилейского озера и слушали, как христианский пастор, собирающийся принять иудаизм, рассказывает историю своей жизни. Именно в этом походе Сет научил меня курить – сперва табак, потом травку – и божетымой, я как будто обрела исцеление от самой себя. Последнюю ночь в Израиле мы провели вместе, безумствуя под кайфом, и на следующий день улетели, каждый своим рейсом. Мы поддерживали связь даже по возвращении домой, все время, пока учились в университете, и когда Тоби окончил мед, и когда я опубликовала свою первую статью в журнале для чирлидеров, и когда у Сета случилась первая неприятность с Комиссией по ценным бумагам и биржам. Только после женитьбы Тоби мы начали терять друг друга из виду.
Лет двенадцать назад я вышла замуж за юриста, родила и переехала в пригород. Я давным-давно исчезла из жизни Тоби – с момента моей свадьбы мы, кажется, и словом не перемолвились. Иногда я вспоминала о нем с грустью. Иногда я по многу месяцев не думала о нем вообще.
А потом, в июне прошлого года, у меня зазвонил телефон. Я прибиралась на кухне после ужина. Адам, мой муж, укладывал детей спать. Имя высветилось на экране как ни в чем не бывало, будто этот звонок ничем не отличался от других.
– Тоби Флейшман! – Я выключила воду, вытерла руки и развернулась, облокотившись спиной о раковину.
– Элизабет Эпстайн, – произнес он.
– Боюсь, вы не туда попали. Меня уже давно зовут Элизабет Слейтер.
– Правда? В журнале ты всегда подписываешься «Эпстайн».
– Боюсь, вы не туда попали. Я уже давно не публикуюсь ни в каких журналах.
– Правда?
– Тоби. Тоби! Что происходит?
Он сказал, что разводится и что его психотерапевт велела ему возобновить отношения со старыми друзьями в качестве одного из шагов «возвращения к своей собственной жизни».
– Это она так выразилась, а не я, честное слово.
Нет, развод не был внезапным. Да, к тому давно шло. Да, у него огромная рана в животе и кишки волочатся по полу. Да, Рэйчел забрала квартиру, машину и загородный дом в Хэмптонсе.
– Но что случилось? – спросила я.
– Оказалось, что она чокнутая. Я так искал кого-нибудь нормального и в результате выбрал сумасшедшую. Мы ходили к семейному консультанту. Он сказал, что у нее слишком много презрения. Он сказал, что презрение – один из четырех всадников Апокалипсиса.
– А кто другие три?
– Кажется, один – «не желаю тебя слушать». Да, а другой – манера во всем видеть обвинение и сразу уходить в глухую защиту. Четвертого не помню, честно.
– Может, стервозность?
Адам шикнул на меня из спальни сына. За каким хреном мы покупали огромный дом в пригороде, если в нем нельзя даже пошутить на кухне вечером?
– Я уверена, четвертый всадник – это стервозность одного из супругов.
Последний раз я видела Тоби много лет назад, когда мы с Адамом пошли к Тоби и его жене на ужин, и это был чистый кошмар. Мой милый, вежливый муж пытался поддерживать разговор с Рэйчел об агентском бизнесе, а она отвечала как участница конкурса «Мисс Америка» – полными, законченными предложениями, исключавшими любую возможную дальнейшую реплику, и с бешеной скоростью подавала на стол очередные блюда. Когда ужин кончился, Адам сказал «спасибо» и «до свидания», а я нет. Я только посмотрела на Тоби и вышла.
Но в тот вечер, когда Тоби позвонил, он приготовил длинную жалобную речь о том, что ему пришлось пережить. Эта речь была призвана смягчить мой гнев – мой справедливый гнев – на Тоби, чтобы мы опять могли стать друзьями. «Можешь всё высказать мне потом, – начиналась она. – Я это заслужил. Но сейчас мне очень нужен друг». Вероятно, он надеялся, что на слове «друг» его голос дрогнет и я пойму, что его раскаяние искренне.
Но когда я увидела его имя на экране телефона, случилось кое-что еще. Я вернулась в прошлое, в день нашей последней встречи. При звуках несчастного голоса Тоби в душу хлынули облегчение и любовь, и я сложила все свои обиды в архив, чтобы вернуться к ним когда-нибудь потом.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
