— Подними свою ножку, — приказывает этот наглец.
О нет, иначе я рухну на пол и растекусь лужицей удовольствия.
— Рради, — настойчивый рык Луки и цепкие пальцы на бедре.
Моя нога оказывается на его плече. Теперь я вся перед ним как на ладони. Это так…порочно и восхитительно.
А потом он накрывает языком мою истекающую соками плоть и…
Меня больше нет. Остаётся только вышедшая из строя электростанция, в которое превратилось мое тело. Каждое прикосновение как мощный удар тока прошивает от ног до головы, искрит и трещит.
Кто-то смелый разрывает футболку и я прижимаюсь к оборотню, изворачиваясь и находя его губы.
Реальность снова уплывает, остаётся только голое желание. Почти животное, на грани инстинкта.
Я не помню, как оказываюсь на кровати.
Чьи-то губы играют с грудью, облизывают, посасывает. Кто-то другой разводит мои бедра и накрывает языком мою плоть. Лижет, постукивает по клитору, ныряет в горячее лоно.
Я забываю обо всем. Мечусь на кровати. Кричу и кажется даже рычу.
А потом просто разлетаюсь на молекулы.
— И что это было? — спрашиваю вслух, закинув руки за голову.
По телу гуляет приятная истома и оно до кончиков волос пропахло сексом. Я лежу на огромной кровати в черной мужской футболке — на этот раз Луки! — глупо улыбаюсь и гляжу в белоснежный потолок с черно-золотыми нитями.
Присматриваюсь, отбрасывая в сторону мысли о двух оборотнях, что довели меня до оргазма, после которого я отключилась.
Смущает, что черные кружева трусиков, что прикупила недавно по баснословной цене, на мне. Нет сомнений в том, что сумасшедший на троих секс — реальность. Все-таки я не совсем рехнулась. Это точно не сон.
Но…когда они успели меня снова одеть?
Вздыхаю. Похоже, отбросить мысли о братьях никак не получится, слишком хорошо мне было в их руках. Настолько, что я хочу все повторить. И не знаю, нужно мне это или нет.
Щурюсь, изучая причудливый узор, в какой сплетаются нити. То ли буквы, то ли силуэты.
О, точно, силуэты.
Соскользнув с кровати, подхожу к окну, где нити стекают вниз по оконным откосам и рассыпаются золотыми брызгами по стеклу. Веду пальцем по стеклу, очерчивая огромную кошачью лапу в центре окна.
Босс — любитель кошек? Они что, излюбленное лакомство его “зверя”? Интересно, как выглядит его вторая ипостась?
— Доброе утро, — мягкий баритон рассыпается мурашками по коже.
Оборачиваюсь и сталкиваюсь с улыбающимися солнечными глазами босса.
— А оно доброе? — вскидываю бровь, оценивающе глядя на Луку, свежего и довольного жизнью.
Одет с иголочки, прическа волосок к волоску. Завидный жених с обложки. А брата где подевал?
— Судя по недавним событиям — просто шикарное, — ухмыляется этот змей-искуситель.
А я ощущаю, как жар затапливает тело и румянцем опаляет щеки. Прикладываю к ним ладошки, но помогает слабо.
— Ну что, Мятная девочка, понравилось?
Глупо отрицать очевидное, поэтому…
— Возможно.
— И как лучше: во сне или наяву? — не унимается.
Откуда он знает про сны?
— Умаялась, вот и заснула. Спала крепко, даже не почувствовала, как я тебя одевал. А какие сладкие стоны…ммм, — и облизывается, гад. — Хотелось все повторить. Еле сдержался. И что же тебе такое снилось, моя Мятная девочка? Или кто?
И шаг в мою сторону. Вжимаюсь спиной в холодное стекло, за которым бездна в тридцать два этажа.
— Ты, — сглотнув отвечаю.
— Что я? — он уже совсем рядом, я чувствую его горький запах.
Дыхание щекочет шею. Лука зарывается носом в мои растрепанные волосы, с шумом втягивает запах.
Выдыхаю, прикрыв глаза от наслаждения. Проклятье, я уже вся мокрая. Еще чуть-чуть и сама наброшусь на собственного босса. Я точно рехнулась, превратилась в чокнутую нимфоманку.
— Нет, — мотаю головой для верности. Я видела таких чокнутых и не хочу становиться такой же. — Я не хочу.
— Тогда тебе нужно научиться скрывать свои желания, девочка, — фыркает Лука и отступает.
Ерошит идеальную прическу, расстегивает верхнюю пуговицу рубашки и дублирует мою позу. Теперь мы вдвоем стоим над пропастью: одно неверное движение и разобьемся.
— Ты возбуждена, Ради. В таком состоянии я не выпущу тебя отсюда.
— И что делать? — нещадно сиплю.
— Снять напряжение.
Холодный ответ, как пощечина. Отрезвляет голову, но не тело, в котором натянута каждая жила. Телу плевать на полутона и намеки. Тело хочет одного: того, что предлагает Лука. Тело хочет его. И меня тянет поддаться искушению и просто сойти с ума. Снова. Можно и не только с ним. Ведь было же хорошо?
— Могу помочь.
И снова эта лукавая усмешка и бесы в солнечных глазах.
— Если только добраться до ванной, — кажется, краснеть больше уже некуда, но куда там — с моей тонкой кожей я покраснела насквозь.
Лука смеется, подхватив меня на руки. Обнимаю его за шею и делаю то, что никак нельзя, но так хочется, — прихватываю губами кожу там, где бьется артерия, смакуя терпкий вкус босса.
Лука замирает на месте. Тяжело дышит.
Хищник, загнавший свою добычу.
Медленно ставит меня на пол, подталкивает за дверь и смотрит так, что все внутри сворачивается в тугой комок и пальчики на ногах поджимаются.
— Хочешь пометить, — хрипит, наклоняясь к моей шее. Как загипнотизированная наклоняю голову набок, открывая доступ его рту. — Делай это правильно, девочка.
Вскрикиваю, когда острые зубы прокусывают кожу. Но боли нет, только жгучее желание, бьющее между ног. Подаюсь навстречу Луке, животом чувствуя его внушительное возбуждение.
Ой, кому-то тут явно тесновато. Но мои руки, уже добравшиеся до ремня, наглым образом останавливают.
— Ты еще не готова, Ради, — шепчет, запирая в ванной комнате. — И да, — добавляет, когда мы оказываемся по разные стороны стеклянной двери, — чтобы пометить свою самку, оборотню нужно кончить в нее. Если в самке хоть раз побывало семя оборотня — ее не возьмет ни один самец.
— То есть… — упираюсь ладонями в матовое стекло, глубоко дышу, справляясь с возбуждением, — женщина обречена на одного оборотня и поэтому сходит с ума?
— Самки, — намеренно поправляет меня, — сходят с ума, потому что не умеют контролировать свои эмоции, — хмыкает Лука. — Так что иди в душ, Ради. Будь хорошей девочкой, усмири свои желания. У нас еще много дел.
— Каких дел?
— Хочу показать тебе кое-что.
