Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
– Никакой спешки нет, мисс Грин, – сразу принялся заверять меня мистер Роу. – Не торопитесь. Мы поедем, когда вы будете готовы.
– Одну минуту, – проговорила я непослушным языком. Это всего лишь тело, сказала я себе, мертвое тело, а не твоя мать. Пустая оболочка. Пока я, прислонившись спиной к двери, силилась вернуть себе самообладание, Эдвард широким шагом вышел из кухни, на ходу натягивая пиджак. Остановившись посреди коридора, он бросил:
– Ну что, давайте двигать, что ли!
Медленный путь до крематория прошел в полном молчании. Можно было тогда же подвергнуть заслуженной критической оценке отвратительный венок Эдварда, но я решила держать лицо и не нарушать атмосферу события. Ссора на заднем сиденье лимузина траурного кортежа откровенно неуместна. Эдвард, давно решивший, что законы об обязательном пристегивании ремнями безопасности его не касаются, сидел, подавшись вперед, и ковырял кожу вокруг ногтей. Я, откинувшись на спинку прохладного кожаного сиденья, рассматривала гуляющих горожан, наслаждавшихся летней погодой. Когда я была ребенком, люди при виде похоронной процессии останавливались, прекращали свои занятия и подобающе склоняли головы, а сейчас никто и бровью не повел: молодые особы в сарафанах хвастливо выставляли свой загар, на ходу щебеча друг с дружкой, бизнесмены в рубашках с короткими рукавами и растянутых галстуках отрывисто рявкали в мобильные телефоны, дети тянули за руки загнанных мамаш и папаш, выпрашивая мороженое. Все это казалось возмутительно алогичным.
Когда мы миновали кованые ворота кладбища, за окном лимузина замелькали ряды могильных камней – одни выветренного гранита, другие полированного мрамора с вульгарными золотыми надписями. Многие могилы выглядели заброшенными – их явно никто не посещал несколько десятилетий, другие были завалены кричаще-яркими искусственными цветами. В смерти, как и в жизни, не всегда можно выбирать соседей. Я порадовалась, что тело моей матери не будет опущено в землю на этой выставке смерти. Меня пробирала дрожь, несмотря на усиливающуюся жару; когда мы ехали по твердой гудронированной аллее, обрамленной муниципальными клумбами, я растирала руки выше локтей, стараясь согреться. Мы обогнули последний поворот, и впереди показался крематорий – квадратное кирпичное здание, своей откровенной функциональностью напоминавшее энергоблок или городскую электроподстанцию. Перед крематорием собралось пять-шесть десятков людей – больше, чем я ожидала. В толпе я заметила неизменных Маргарет со Стэном, стоявших под ручку; импульсивную (читайте: без царя в голове) младшую сестру моей матери тетку Сильвию, занятую оживленным разговором со своими двумя дочерьми (которые удались в мамашу), и брата моего отца дядю Гарольда, державшегося в стороне. Роб, не иначе, проник на кладбище через дыру в заборе: он уже трепался с двумя типами, выглядевшими совершенно как он и Эдвард. Заметив кортеж, люди замолчали и скроили свои лучшие траурные мины. Едва я вышла из лимузина, как оказалась в мощных мясистых дланях тетки Сильвии. От ее резких, мускусных духов перехватило дыхание, и меня чуть не вырвало.
– Какой скорбный день для вас обоих!.. Но она ушла в лучший мир!
Я стояла неподвижно, терпеливо ожидая, пока это закончится. Наконец тетка отпустила меня и кинулась к Эдварду, однако место тетки тут же заняли ее дочери-близнецы, Венди и Кристина, с новыми объятьями и банальными словами сочувствия. Я пришла в замешательство при виде потомства моих кузин, выстроившегося в настоящую очередь, и запоздало пожалела, что не оговорила заранее: никаких детей на похоронах.
– Это мои Лейла и Кэмерон, – похвасталась Венди, указывая на двоих заскучавших детей лет восьми-десяти. – А это Криськины близняшки, Фредди и Гарри, – продолжала она, ткнув пальцем в маленьких светловолосых мальчиков, одетых в одинаковые костюмчики и с галстуками-бабочками. – Мы решили заодно малость повеселиться, а то когда еще в Бирмингем выберемся. После поминок поедем в Кэдбери-уорлд[3].
К счастью, я не успела ответить: мистер Роу объявил, что пора идти в зал прощания, куда уже поплыл гроб моей матери, несомый специальными служащими. Мы с Эдвардом двинулись следом, навстречу отдававшимся эхом арпеджио «Времен года» Вивальди. Когда мы медленно шли по центральному проходу унылого зала крематория, я почувствовала, что головокружение усиливается. Ноги подкашивались – я даже не была уверена, что смогу дойти до своего места в первом ряду. Эта неожиданная дурнота стала для меня шоком: я вообще не подвержена слабостям – ни физическим, ни моральным, но, вспомнив последние дни, я осознала, что ела и пила лишь крохи и капли, едва способные успокоить желудок или утолить жажду. Мне представилось, что моя кровь стала прозрачной, оттого что из нее вытянуты питательные вещества; от этой мысли мне стало еще хуже. На подламывающихся ногах я дошла до первого ряда и рухнула на сиденье, не выбирая места. Эдвард вопросительно поглядел на меня, но я отвернулась, не желая, чтобы он догадался о моей минутной слабости. Тетка Сильвия, кузины со своим потомством и дядя Гарольд сели рядом со мной и Эдвардом в первом ряду; остальные скорбящие разместились сзади. Бородатый викарий из церкви Св. Стефана откашлялся, улыбнулся и начал службу. Честно говоря, я почти не следила за тем, что он говорил, ибо сосредоточилась на своем дыхании. Между кошмарными маленькими близнецами началась свара, и Кристина старалась их растащить, укоряя громким сердитым шепотом. Я через силу подалась вперед, поймала Кристинин взгляд и приложила палец к губам.
– Извини, – одними губами сказала она, как следует ткнув одного из сыновей.
– А теперь споем наш первый гимн, – призвал собравшихся викарий.
Все встали под вступительные аккорды «Великий Бог, когда на мир смотрю», наполнившие зал прощаний. Оказавшись на ногах, я сразу поняла, что это не та поза, в которой мое тело предпочитает находиться: кровь отлила от головы, как вода из губки. Я подумала было снова присесть, но решила не привлекать к себе внимание. Вместо этого я продела правую руку под локоть Эдварда и покрепче вцепилась в его рукав. Брат даже вздрогнул – наш последний физический контакт состоялся несколько десятилетий назад. Нужно отдать ему должное – он не вырвал руку, что, не сомневаюсь, было его первым побуждением, а остался стоять неподвижно, как часовой, с недоуменной миной. Когда гимн подошел к концу, я отпустила рукав Эдварда и буквально упала на сиденье.
– Первым прощальное слово о покойной скажет сын Патрисии, Эдвард, – объявил викарий.
Тот развязной походкой поднялся на кафедру, отрывисто откашлялся и начал монотонно читать из Библии. Теперь, когда вместо брата рядом со мной образовалось пустое место, а с другой стороны уже начинался проход между рядами, слабость окончательно овладела мной. Меня даже пошатывало.
Когда Эдвард вернулся на скамью, я навалилась на его плечо. Природное самообладание стремительно покидало меня. Викарий произнес еще несколько слов, а я считала про себя: «Вдох, два, три, четыре, выдох, два, три, четыре». Вдруг я услышала, как викарий произносит мое имя:
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
