— Я люблю своего сына, — перебила я. Мне не хотелось, чтобы они подумали иначе.
— Да, — откликнулся Мартин. — Конечно, любишь. Мы совсем не сомневались в этом.
— Хочешь, мы его убьем? — предложила Джесс. — Я могу сделать это прямо сегодня. А потом покончу с собой. Мне это ничего не стоит. А у него ведь все равно особенных причин жить дальше нет. Если бы этот бедняга мог говорить, то, возможно, даже поблагодарил бы меня.
У меня на глаза навернулись слезы, и Джей-Джей это заметил.
— Ты совсем охр…, идиотка! — заорал он на Джесс. — Только посмотри, что ты наделала!
— Ну, извините, — отозвалась Джесс. — Просто мысль.
Но плакала я не из-за предложения Джесс. Я ревела оттого, что смерть Мэтти — это единственное, чего я желала, что могло вернуть мне желание жить. А понимая настоящую причину своих слез, я плакала еще сильнее.
Мартин
Обо мне всем все было известно, так что смысла в каких-то рассказах я не видел, и объяснил им это.
— Да ладно тебе, чувак, — протянул Джей-Джей в своей отвратительной американской манере.
По-моему, этим янки требуется очень немного времени, чтобы вывести собеседника из равновесия. Я знаю, они наши друзья и все такое, они уважают добившихся чего-то в своей жизни людей — в отличие от жителей этого острова, больше похожего на кишащую всякой мерзостью мусорную кучу, — но все равно эти американские штучки выводят меня из себя. Если бы вы его увидели, то подумали бы, что он тут устраивает промо-акцию в поддержку своего нового фильма. Вам бы и в голову не пришло, что он работает разносчиком пиццы.
— Мы просто хотим услышать твою версию случившегося, — объяснила Джесс.
— Да нет никакой «моей версии». Черт, я вел себя как последний идиот, и теперь за это расплачиваюсь.
— То есть ты не хочешь оправдаться? Даже перед нами, твоими друзьями? — спросил Джей-Джей.
— Она только что в меня плюнула. Это что ж за дружба такая?
— Слушай, не веди себя как ребенок, — сказала Джесс. — Мои друзья всегда на меня плюют, но я никогда не принимаю это на свой счет.
— А может, и зря. Вероятно, они хотят, чтобы ты приняла это именно на свой счет.
Джесс фыркнула в ответ:
— Если бы я так делала, у меня бы вообще друзей не осталось.
На этом мы закрыли тему.
— А что вы хотите знать из того, что вы еще не знаете?
— У любой медали есть две стороны, — заметила Джесс. — Мы читали только про одну.
— Я не знал, что ей пятнадцать, — начал объяснять я. — По ее словам, ей было восемнадцать. Да и выглядела она на восемнадцать.
Вот и все. Вот я вся вторая сторона медали.
— То есть, если бы она была, скажем, на полгода старше, ты бы здесь не оказался?
— Вряд ли бы оказался. Я бы не нарушил закон. Не попал в тюрьму. Не потерял бы работу, и моя жена бы ни о чем не узнала…
— То есть ты хочешь сказать, что тебе просто не повезло.
— Я должен констатировать, что определенная доля вины за мной, несомненно, присутствует.
Как вы, думаю, понимаете, это была всего лишь отговорка.
— Если ты знаешь до хрена умных слов, это еще не значит, что ты не сделал ничего плохого, — взъелась Джесс.
— Именно это я и…
— И некоторые женатые мужчины не стали бы трахать ту девчонку, сколько бы лет ей ни было. А у тебя небось еще и дети есть.
— Есть, конечно.
— Тогда не надо тут рассказывать про то, как тебе не повезло.
— Твою мать! А какого черта я тогда сюда залез, тупица? Да, я облажался. Я не ищу себе оправданий. Я дошел до точки и хочу умереть.
— Надеюсь, у тебя получится.
— Спасибо. А еще спасибо за этот замечательных психологический экзерсис. Очень помогает.
За очередное малознакомое ей слово я был удостоен очередным презрительным взглядом.
— А мне вот другое интересно, — задумался Джей-Джей.
— Что?
— Почему проще спрыгнуть с крыши, чем примириться с тем, что ты сделал.
— Таким образом я и собирался примириться с тем, что сделал.
— Ты не первый, кто трахнул молоденькую девчонку и оставил жену с детьми. Но не все ведь из-за этого кончают с собой.
— Не все. Но, как сказала Джесс, им, может, стоит это сделать?
— Серьезно? По-твоему, любой, совершивший подобную ошибку, должен заплатить за нее своей жизнью? Нехилое наказание, — удивился Джей-Джей.
Действительно ли я тогда так подумал? Может, и подумал. А может, подобные мысли мне приходили еще раньше. Как кому-то из вас, возможно, известно, я в свое время писал статьи в газеты, и там говорилось примерно о том же. Естественно, это было до всем известных событий. Я, например, призывал к введению смертной казни. Я призывать увольнять, сажать в тюрьмы, подвергать публичному осуждению, подавлять деятельность половых желез с помощью медикаментов — призывал к самым разным видам наказания. Возможно, подобные мысли были у меня в голове, когда я говорил, что тех, кто не может удержать кое-что в штанах, нужно… В общем, не помню, что точно предлагал делать с бабниками и серийными прелюбодеями. Надо будет еще раз взглянуть на ту статью. Но важно другое: я говорил именно то, что думал на самом деле. Я не смог удержать кое-что в штанах и поэтому должен был спрыгнуть с этой крыши. Я оказался заложником своей собственной логики. Такова цена, которую должен заплатить автор колонки в таблоиде, перешедший грань, им же самим и определенную.
— Не любой, конечно. Но, может, я должен.
— Господи, — закатил глаза Джей-Джей, — да ты совсем себя не любишь.
— Да дело не только в этом. Публичность. Унижение. Наслаждение унижением. Шоу на кабельном, которое смотрят три человека. Да все. Я… Я сбежал. И нет мне пути ни назад, ни вперед.
Секунд десять все молчали, обдумывая мои слова.
— Ладно, — нетерпеливо сказала Джесс. — Теперь моя очередь.
Джесс
Я начала. Начала просто: Меня зовут Джесс, мне восемнадцать лет, а здесь я потому, что у меня проблемы семейного характера, но подробности нам ни к чему. А потом я разошлась со своим парнем — Чезом. И он еще должен мне все объяснить. Но он просто взял и ушел, ничего не пояснив. А если бы объяснил, мне, наверное, было бы лучше. А так он разбил мне сердце. И мне никак его не найти. Я думала, что он будет на той вечеринке, внизу, но его там не оказалось. Поэтому я и поднялась на крышу.
А Мартин сразу так, с сарказмом: ты собираешься покончить с собой из-за того, что Чез не пришел на вечеринку? Ну ты даешь.
Я ему объяснила, что такого не говорила. Ну, он сразу такой: ладно, ты здесь из-за того, что тебе чего-то не объяснили. Так?
