– Что же ты предлагаешь, Марчелла? – нежноулыбнулась Сирина. Голос старой служанки она помнила с самого детства. –Ты предлагаешь мне жить вместе с американцами?
– Господь милосердный! – улыбнуласьМарчелла. – Не с американцами, а со мной! Вот так-то!
С этими словами она подхватила чемоданчик, крепко взялаСирину за руку и потянула ее в сторону дворца. Но девушка не сдвинулась сместа.
– Не могу.
Марчелла внимательно всмотрелась в глаза девушки. Онапонимала, как тяжело юной принцессе. Долгое время ее тоже мучили кошмары: онаникак не могла забыть страшную смерть синьора Умберто и его жены.
– Сирина, ты должна остаться со мной. Ты не можешь житьодна в Риме, – решительно проговорила старушка и мягко добавила: – Этотвой дом. Дом твоего отца…
Сирина с грустью покачала головой, глаза ее наполнилисьслезами.
– Нет, теперь это дом не моего отца.
Марчелла видела ужас в глубоких зеленых глазах, такой же,как в утро гибели ее отца, и понимала, что сейчас говорит не с женщиной, а сребенком.
– Все хорошо, Сирина. Пойдем, счастье мое… Марчеллапозаботится о тебе… Все будет хорошо.
Старушка обняла Сирину, и они застыли, крепко держа другдруга, словно обнимаясь через разделявшие их годы.
– Пойдем, дорогая.
Неожиданно Сирина сдалась и позволила увести себя. КогдаМарчелла бережно вела ее к заднему входу во дворец, Сирина почувствовала, какею овладевает неимоверная усталость, словно весь день спроецировался в одномгновение, и у нее больше не было сил терпеть это мучение. Все, чего ейхотелось сейчас, – это прилечь и перестать думать, перестать вспоминать.
Они остановились перед дверью дома ее родителей. Марчеллабыстро вставила тяжелый ключ в замочную скважину и повернула. Дверь скрипнулаименно так, как это помнила Сирина. Через мгновение они оказались в прихожейдля слуг. Краска на стенах пожелтела; занавески все те же, только они уже небыли ярко-голубыми, а сделались серыми; пол тот же, только надо было начиститьего, как прежде… Даже часы на стене были теми же. Сирина изумленно прислушаласьк себе – впервые за многие годы она не чувствовала ни гнева, ни боли.Наконец-то она вернулась домой.
Она завершила свой круг, но не осталось никого, кто мог быразделить с ней эту радость, никого, кроме Марчеллы, кудахтавшей, как стараянаседка, всю дорогу, пока вела Сирину по знакомому коридору в комнату, вкоторой некогда жила Тереза – молодая симпатичная служанка, работавшая вверхних комнатах. Подобно многим, она давным-давно ушла из дворца, и теперь вее комнату Марчелла вела Сирину, захватив по пути старые глаженые простыни иодеяла из платяного комода. Все заметно обветшало и состарилось, но оставалосьчистым, и каждая частичка этого дома была до боли знакома. Сирина поняла это,когда опустилась в кресло, наблюдая, как Марчелла стелит кровать. Она молчала.Просто сидела и смотрела.
– Ты в порядке, Сирина?
Марчелла то и дело бросала на нее взгляды, опасаясь, что шокот всего, что ей довелось узнать за сегодняшний день, окажется чересчурсильным. Хотя старушка и не умела ни читать, ни писать, зато хорошо знала людейи по глазам Сирины видела, что девочке пришлось пережить слишком многое.
– Раздевайся, девочка моя. Завтра утром я постираю твоюодежду. Но прежде чем уснешь, немного горячего молока.
С молоком были трудности, но у старой служанки было немногоприпасено, и она с радостью поспешила поделиться с Сириной последним, чтоимела.
Сирине было хорошо и уютно. Вернуться домой, к Марчелле длянее было все равно что вновь стать двухлетней девочкой.
– Через пару минут вернусь с горячим молоком. Обещаю!Старушка нежно улыбнулась Сирине, свернувшейся на узкой кровати в этойпростенькой комнатке. Стены были выкрашены белой краской, на окнах висели узкиевыцветшие занавески, на полу лежал небольшой ковер, сохранившийся еще со временТерезы. На стенах никаких картин. Но Сирина ничего этого не замечала.Уткнувшись в подушку, она закрыла глаза, и когда Марчелла через несколько минутвернулась с драгоценным молоком и сахаром, то нашла Сирину уснувшей. Старушкаостановилась в дверях, выключила единственную лампу, освещавшую комнату, изастыла в темноте, разглядывая молодую девушку в лунном свете, вспоминая еесовсем маленькой. Она любила засыпать вот так же, только тогда она была гораздоменьше… Какой обеспокоенной показалась ей Сирина этим вечером… Какойозлобленной, настороженной… Марчелла с болью вспомнила обо всем, чтоприключилось с этой девочкой, поняла, что смотрит на последнюю оставшуюся вживых принцессу семейства Тибальдо. Принцесса Сирина ди Сан-Тибальдо… спит вкомнате служанки во дворце отца.
Глава 4
Утром солнечный свет залил маленькую комнату и кровать сраскинувшейся на ней девушкой. Сирина была похожа на юную богиню, ее волосы,рассыпавшиеся по подушке, отливали золотом. Марчелла застыла в дверях,пораженная яркой красотой девушки.
– Чао, Челла. – Сирина с трудом открыла глаза иулыбнулась. – Уже поздно?
– У тебя что, свидание? Всего лишь день в Риме, а тыуже занята? – проворчала Марчелла.
Сирина села на кровати и улыбнулась. На душе у нее былолегко – казалось, с плеч ее сняли тяжелую ношу. Она наконец обрела покой. Покрайней мере сейчас она все знала. Теперь следовало подумать, как жить дальше.
– Что будешь на завтрак, синьорина? – Марчеллапоспешила поправиться: – Прошу прощения, принцесса.
– Что? Не смей называть меня так! Так называли бабулю!
Сирина была и удивлена, и рассержена одновременно. Теперь другаяэра, другое время. Однако Марчелла, распрямив согбенную спину, решительноподошла к кровати.
– Теперь тебя. И ты обязана носить этот титул ради нееи ради тех, что жили до нее! Нужно уважать то, кем и чем ты являешься!
– Я – это я. Сирина ди Сан-Тибальдо. И больше не о чемговорить!
– Чепуха! – Марчелла сердито посмотрела надевушку. – Никогда не забывай, кто ты есть! Твоя бабушка никогда об этомне забывала…
– У нее не было необходимости. К тому же она не жила вмире, в котором живем мы. С этим покончено, Марчелла. Оно умерло с… – Оначуть было не сказала «с моими родителями», но не смогла произнести этихслов. – Оно умерло с целым поколением людей, которых наш очаровательныйдуче уничтожил. В живых остались такие же, как и я, у которых нет и десяти лирза душой, которые вынуждены искать работу мойщиков посуды. Разве это означаетбыть принцессой, Челла?
– Всё тут… – Марчелла картинно ткнула пальцем всвою огромную грудь, затем приложила палец к голове и добавила: – И здесь. А нев том, что ты делаешь или не делаешь, и не в том, сколько у тебя денег. Принцили принцесса – это вовсе не деньги. Под конец у твоей бабушки тоже не былоденег. Но она всегда оставалась принцессой. В один прекрасный день ты тожестанешь ею.
