В ночь на четверг она не спала, лежа рядом с Броком и жалеяо том, что она согласилась.
Брок отвез ее в больницу в семь утра. Медсестра ианестезиолог подробно рассказали им о том, что ее ждет.
Надев на Алекс больничную рубаху, они воткнули ей в венукапельницу, и в этот момент Алекс не смогла сдержать слез. Чувствуя себя полнойдурой, она вспоминала химиотерапию и предыдущую операцию.
Пришел доктор Гринспан и распорядился сделать ей уколвалиума.
— Мы хотим, чтобы здесь у всех было прекрасноенастроение, — сказал он и, игриво посмотрев на Брока, добавил:
— Хотите, вас тоже уколем?
— С удовольствием.
Когда ее повезли на операцию, Алекс уже наполовину спала.
Брок ходил взад-вперед по ее палате и по коридору до пятичасов, пока доктор Гринспан не спустился к нему, чтобы сообщить, что все впорядке. Он был очень доволен. Процедура была сложная, но все прошло хорошо.
— Я думаю, что она будет очень довольнарезультатами, — сказал он. Он поставил ей имплантат, и, поскольку ее грудьизначально была небольшой, ему не потребовалось слишком сильно растягиватькожу, чтобы достичь желаемой формы. Разумеется, были и другие варианты, ноАлекс предпочла немедленную операцию, хотя и понимала, что ей придетсянаблюдаться у врача, чтобы исключить какие-либо нарушения в имплантате, исостоять в контрольной группе для исследования силиконовых протезов.
— Через месяц-другой ей надо будет встретиться со мнойдля окончательной проверки, — продолжал доктор. Реконструкцию соска итатуировку можно было сделать под местным наркозом. — Но я уверен, что всебудет в порядке.
Алекс привезли из послеоперационной только через два часа.Она все еще была очень сонная.
— Привет, — шепотом сказала она, — как ятебе?
— Потрясающе, — ответил он, хотя, разумеется,ничего не видел.
Находясь в больнице, Алекс не слишком хорошо себя чувствовала.Боль была сильнее, чем она ожидала, и в понедельник, когда она вернулась наработу, болевые ощущения все еще сохранялись. Но ни осложнений, ни опасностей,которые таила в себе ее первая операция, на этот раз не было.
Несмотря на громоздкость, бинт вполне позволял ей работать.Большинство ее партнеров были в отпуске, так что никто ничего не заметил. Онапочти не выходила из кабинета и надела поверх бинта одну из рубашек Брока. Онпринес ей ленч в кабинет и в конце дня отвез в свою квартиру.
В четверг, через неделю после операции, врач снял повязку ишвы, так что в Истхэмптон Алекс вернулась уже без них. Когда Аннабел, завизжавот радости, бросилась ее обнимать, Алекс немного поморщилась.
— Тебе больно, мама? — взволнованно и испуганноспросила она. Аннабел ничего не забыла, и Алекс не хотелось, чтобы ее дочьопять за нее боялась.
— Нет, все в порядке.
— Ты опять заболела? — глядя на мать своимиогромными глазами, спросила девочка.
Алекс прижала ее к себе и почувствовала, что она вся дрожит.
— Нет, милая, я здорова, — ласково ответила она,держа ее в своих объятиях. Впрочем, она почувствовала, что должна объяснить ей,что произошло. Это было просто: десять месяцев назад, сказала она, когда онапоранила свою грудь, врачам пришлось отрезать от нее кусок, а теперь еговернули на место. Когда вечером позвонил папа, Аннабел не преминула сообщитьему, что мама нашла свою грудь и поставила ее туда, где она была. Девочка былаочень рада этому обстоятельству, но Сэм удивился — он решил, что Аннабел увиделапротез Алекс. Ему не пришло в голову, что его жена сделала пластическуюоперацию, а поговорить с Алекс он не решился, потому что рядом стояла Дафна.
В это время они были на яхте, где к ним присоединилисьдрузья Дафны. Эта космополитическая компания проводила время в весьмаизысканных удовольствиях, заглядывая в гости к обитателям других яхт и на виллыРивьеры. Через несколько дней они должны были поехать на Сардинию.
Брок каждый день напоминал Алекс о том, что она должнапоговорить с Сэмом, как только он вернется из Европы. Он очень хотел ускоритьих развод.
— Я знаю, я знаю, — говорила она, сопровождая своислова ласковыми поцелуями. — Успокойся. Как только он приедет домой, я емупозвоню.
Если они подадут заявление осенью, свадьба может состоятьсявесной. Именно этого он и хотел. Иногда его юношеский пыл заставлял Алексчувствовать себя старухой, но чаще всего ей нравилось его общество. Обычно онане замечала разницу в возрасте; впрочем, иногда ей казалось, что Брокнедостаточно зрелый человек, но она старалась не обращать на это внимания. Ихопыт и представления о жизни совпадали далеко не во всем.
Для каждого из них лето пролетело слишком быстро. Дафнеочень не хотелось возвращаться в Америку, и она сделала это только из любви кСэму. Она призналась ему, что очень соскучилась по Лондону. Жизнь в Штатах былане для нее, но она надеялась на то, что новая квартира несколько развеет еетоску. Сэм пообещал ей, что они будут много путешествовать и проводить какможно больше времени за границей. С его деловыми обязательствами в Нью-Йоркеэто было не слишком легко, но теперь у его фирмы появилось много клиентов зарубежом, и он готов был на все, чтобы его подруга была счастлива. Он был такпоглощен своей любовью к ней, что в последние несколько месяцев совсем забросилбизнес. Дафна оказалась очень требовательной девушкой, которая привыкла всегдаполучать то, что ей хочется.
Когда Сэм наконец вернулся домой, Алекс и Брок с сожалениемвспоминали об ушедшем лете. Они жили в Истхэмптоне до начала сентября. В первыеже выходные после своего приезда Сэм взял Аннабел в Бриджхэмптон. Он жил там сдрузьями, и после шести с половиной недель разлуки Дафна позволила ему привезтидочку.
— Как ты думаешь, на этот раз все будет удачнее? —озабоченно спросила Алекс у Брока.
До этого момента встречи Дафны и Аннабел не доставлялиникакого удовольствия обеим. Но когда Сэм ранним воскресным утром привез ееобратно в Истхэмптон, Алекс , стало ясно, что что-то произошло. Он был молчаливи приехал в одиночестве, и хотя Брок настаивал на том, чтобы Алекс поговорила смужем как можно раньше, она так и не смогла урвать даже минутку. Сэм уехал,едва сказав Алекс .пару слов.
— Что случилось? — спросила она у Аннабел, кактолько машина скрылась за поворотом.
— Я не знаю. Папе очень много звонили. Он все времяразговаривал по телефону и кричал в трубку. А сегодня он сказал, что ему надоуезжать, собрал мою сумку и привез сюда. Дафна тоже все время кричала. Онасказала, что, если он будет плохо с ней разговаривать, она вернется в Англию.
Хорошо бы она уехала. Мне кажется, что она оченьвысокомерная и глупая.
Было очевидно, что случилось нечто из ряда вон выходящее, ноиз рассказа Аннабел трудно было что-либо понять.
