Вскоре обнаружилось, что Агнет беременна, и Роберт впервые испытал нежные чувства к мачехе, когда она сообщила, что у него будет сестренка. Роберт много фантазировал о ней, представлял, как научит ее ходить, построит для них двоих домик на дереве, в гараже уже пылились доски, из которых можно его соорудить. Роберт станет ее защитником, и сделает все, чтобы вытащить ее из губительной нищеты. Он станет для малышки тем самым фундаментом, которого ему не хватало самому.
К сожалению, ремиссия отца продолжилась недолго, и за две недели до родов, отец умер. Роберту было всего десять лет.
Тогда мальчик вдруг понял, что ничего не изменилось. Мир по-прежнему жесток, он по-прежнему одинок, и то же проклятье одиночества приветствовало его сестренку в этом мрачном мире. Виолетта, как и Роберт потеряла одного родителя, еще не открыв глаз.
Общее горе, вопреки стандартным утверждениям, нисколько не объединило Роберта и Агнет, а лишь ожесточило скандалы обвинениями и упреками. Агнет винила Роберта, что он загнал отца в могилу своими криминальными выходками. Роберт обвинял мачеху в бездушии и эгоизме, из-за чего он никогда не видел в ней настоящую мать. И лишь малышка Виолетта, или как ласково называл ее Роберт, Фиалка, становилась объектом примирения. Роберт клялся, что вытащит сестренку из проклятой нужды, и навсегда станет ей надежной опорой и защитником.
– Я хочу сделать сегодня то же самое, – произнесла Нина.
Роберт вырвался из воспоминаний и взглянул на Нину, совершенно не понимая, о чем она говорит.
– Хочешь научиться плавать? – предположил Роберт.
– Не совсем.
– Ты умеешь плавать?
– Понятия не имею, я никогда не пробовала, – беззаботно ответила Нина.
– Так что же ты хочешь? Посетить бассейн? Если хочешь, можем заехать. Я покажу…
– Ты не понял, – перебила Нина, – я хочу толкнуть тебя в бассейн.
Роберт уставился на Нину в озадаченности.
– Если это – какая-то игра, то я не совсем понимаю ее правила, – сказал Роберт.
И только сейчас Роберт заметил, что они едут по необычному маршруту. Эрик разрешал Нине посещать лишь несколько определенных магазинов в целях безопасности. Никаких торговых центров и больших скоплений людей, только частные бутики и фамильные дома. Эрик даже создал список магазинов с адресами, куда Нина могла ездить в сопровождении телохранителей.
Но сейчас они ехали в районе, далеком от любого из разрешенных мест. Роберт так увлекся перепиской с уязвленным достоинством Марка, что не заметил, как они уехали далеко на север и сейчас продвигались по заключительному дорожному кольцу – дальше начинался пригород.
– А где мы? – не понял Роберт.
Джип сделал еще пару витков, и въехал на улицу с четырехэтажными домами, построенными по технологии быстрого каркасно-панельного возведения – бум в строительной сфере, охвативший город около тридцати лет назад. В то время основная часть построек на прибрежных районах пришла в ветхое состояние, и согласно разработанному правительством плану реновации, сразу четыре района трущоб были сравнены с землей. Жильцов переселяли вот по таким кварталам, в которых дома возводились со скоростью звука. В течение десяти лет вся прибрежная часть города, населенная малоимущими, откровенными бедняками, целыми группами бомжей, и занятая самовозведенными трейлерными парками, была отстроена заново. Районы, где уровень преступности был самым высоким в городе, превратились в офисные кварталы, гостиничные комплексы и многочисленные торговые центры, а также жилье стоимостью, доступной лишь представителям элиты. Трейлер детства Эрика также попал под прицел кранов с металлическим ядром для сноса, как и захолустный одноэтажный сарай, в котором жил Роберт.
И как только Роберт понял, где находится, он с опаской взглянул на Нину.
– Она там, – подтвердила Нина догадку Роберта.
Он пытался найти ее много лет назад, но остановился, когда понял, что его дома детства больше не существует в природе. Словно судьба сама закрыла двери в прошлое, и Роберт с облегчением принял ее решение. А оказалось, что его мачеха, как и остальные десятки тысяч жильцов, перебралась на север в эти панельные кварталы.
Роберт тут же начал обильно потеть, сердце заколотилось бешенным ритмом, а руки, трясущиеся с похмелья, задрожали еще энергичнее. Нина, что же ты делаешь?
– Я знаю, ты сейчас снова скажешь, что это – не мое дело, – начала Нина. – Но так уж сложилось, что ты встретил человека, который умеет заглядывать в будущее. И этот человек твердо уверен, что сейчас тебя надо снова столкнуть в бассейн, чтобы ты научился плавать.
Роберт тяжело вздохнул и закрыл глаза.
– Нина, какого черта ты это делаешь? – устало произнес он.
Как же его достала наглость Нины совать свой нос везде, где ее не ждут! Дэсмонд был прав, надо было пристрелить ее, когда у них был шанс.
– Мы можем уехать в любой момент, – произнесла Нина. – Ты продолжишь жить, зная, что твоя мать по-прежнему жива. Может, не совсем здорова, но, тем не менее, жива.
От слуха Роберта не ускользнуло ни слова, и он обеспокоенно взглянул на Нину.
– У тебя осталось совсем мало времени для того, чтобы она услышала, что ты прощаешь ее, – Нина подтвердила его догадки. – Поэтому мы можем остаться, и ты, наконец, вычистишь свою болезненную язву.
Роберт смотрел на Нину, не понимая, что испытывает сейчас. Он был зол, и даже взбешен, и в то же время озадачен и сокрушен. Роберт стукнул головой о подголовник сидения и зажмурился, будто собирался прыгать с парашютом.
– Как ты ее нашла? – тихо спросил он.
Нина улыбнулась.
– Ну, знаешь, я не только Пастаргаев могу найти, но и гораздо более важных людей.
Роберт никак не мог решиться. И самое ужасное – то, что ни один из трех сидящих в машине, не пожелал помочь ему сделать выбор. Роберт снова почувствовал груз ответственности на плечах за последствия его решения. Роберт готов был кричать и биться в истерике от того, что не может поступать так, как ему хочется! А хотелось ему одного – чтобы его мачеха мучилась от чувства вины до конца жизни! Она должна каяться, должна знать, что он ненавидит ее за все, что она сделала.
Но в то же время слова Нины о скорой смерти матери пробудили в нем непонятно откуда взявшееся сочувствие. Вот он – конец ее жизни, о котором Роберт так грезил. Почему же он не испытывает удовольствия от того, что она скоро умрет? Почему он вместо ненависти вдруг испытывает к ней жалость? Почему теперь, когда конец так близок, он вдруг захотел поговорить с ней?
– Квартира два бэ. Ты найдешь ответы на все свои вопросы там, – произнесла Нина, поставив точку в череде вопросов, сумбурно заполонивших голову Роберта.
Нина достала из сумки очередную книгу, на этот раз про психосоматические расстройства, которая тоже входила в список обязательной литературы для прочтения, составленный будущим профессором – Мией, и всем своим видом показала, что она не только закончила разговор, но и знает, какой выбор сделает Роберт.
