Георг читал письмо сына и презрительно смеялся. Он знал, кто стоит за строчками, написанными Георгом Августом. Это она, женщина-дьявол. У Георга Августа никогда бы не хватило ума попытаться смягчить гнев отца.
– Прекрасно, мадам, но вы потерпели поражение, – вслух сказал король, поднес письмо к пламени свечи и сжег его.
Стенхоп и несколько других министров попросили аудиенцию, чтобы обсудить это несчастное происшествие. Он принял их, как обычно, угрюмо.
– Ваше Величество, мы не можем бесконечно держать принца под арестом, – начал Стенхоп. – Это нарушение «Хабеас Корпус», закона о неприкосновенности личности. Если мы и дальше будем держать принца взаперти, оппозиция поднимет страшный скандал. Это может привести к большим неприятностям.
– Если бы я был в Ганновере, я бы знал, что делать, – проворчал король. – Здесь, в Англии… Здесь совсем другие законы. Вы должны объяснить мне. Но есть одно, чего я не хочу, и уверен, нет закона, который мог бы помешать мне. Я не хочу жить под одной крышей с принцем.
– Ваше Величество правы, – ответил Стенхоп, – нет закона, запрещающего принцу иметь отдельный дом и хозяйство.
– Тогда я выгоню его и принцессу из Сент-Джеймсского дворца.
– Кабинет вряд ли одобрит решение Вашего Величества.
– Тогда заставьте их одобрить… быстро. Я не потерплю принца здесь.
– Сейчас же, не откладывая, я соберу кабинет министров, – сказал Стенхоп.
* * *
Каролина встала с постели, хотя чувствовала себя еще слабой. Ссора с королем не способствовала ее выздоровлению, и она очень тревожилась о последствиях. Принц выглядел совсем подавленным. Дни заключения в собственных апартаментах значительно отрезвили его. Он оценил власть короля и с тревогой ждал, какой следующий шаг предпримет мстительный старик. Каролина беспокоилась о дочерях, помещенных в другой части дворца, и гадала, какие истории они услышат о разладе между родителями и дедом. Она спросила, нельзя ли прислать к ней дочерей. Если принц и она под арестом, то пусть хотя бы вся семья будет вместе. Но ей ответили, что по приказу короля девочкам не разрешается посещать родителей.
Услышав эту печальную новость, Каролина еще больше встревожилась.
«Он способен на любую жестокость», – думала она. И снова она вспомнила о его жене, которую он разлучил с двумя маленькими детьми.
– Что дальше? – со страхом спрашивала она себя. Каролина чувствовала себя слабой, ее лихорадило. И это
было дополнительным огорчением, потому что она понимала, как нужна ей в столь острый момент ее мудрость.
Им принесли приговор – документ, подготовленный Георгом. Они вольны ехать, куда хотят, король изгоняет принца и принцессу из Сент-Джеймсского дворца.
Георг Август прочел ей полученную бумагу вслух.
– Изгоняет! – повторил он. – Прекрасно! Мы избавимся от него и его ничтожного двора. У нас будет собственный двор. Отличный, лучший в мире двор. Не похожий на этот. О да, старый мошенник, совсем не похожий!
– И это все? – спросила Каролина.
– Нет, там еще что-то есть.
Она вскочила с кровати и взяла у него распоряжение короля. У Каролины потемнело в глазах, когда она дочитала документ.
«Мне доставляет удовольствие, что мой внук и внучки остаются в Сент-Джеймсском дворце. Принцессе разрешается видеть их, когда она захочет, и детям разрешается от время до времени посещать принцессу и моего сына».
Каролина бросила приказ короля на стол и посмотрела на принца.
– Видишь, что он делает?
– Он выпроваживает нас из дворца, – принц прищелкнул пальцами. – Ну и пусть! У нас будет прекрасный большой двор… лучше, чем у него. К нам придут все его враги. Он круглый дурак.
– Он не отдает нам детей, он будет держать их здесь.
– Он говорит, что мы можем видеть их… иногда.
– Иногда! Моих собственных детей! Их заберут у нас. И малыша… Он еще такой маленький. Ему нужна мать.
– Ты огорчена, моя торогая. Этот старый негодяй… злой старый дьявол… Но мы переживем его.
– Мои дети, – причитала Каролина. – Мой маленький мальчик! Ты не понимаешь. Он придумал для нас наказание! Он хочет отнять у нас детей!
Но принц был не способен разделить ее горе. Он уже думал о будущем. Он создаст свой двор, и двор принца будет соперничать с двором короля. Королевский двор останется таким же, как прежде, но люди пожалеют, что у них нет принца и примут его сторону. Старый дьявол, оказывается, не такой уж и умный.
Но Каролина была безутешна. Георг нанес ей самый жестокий удар. Наверно, он знал, что для нее страшнее всего, потому и придумал такое наказание. Он разлучал ее с детьми.
Но времени для печали не было. Предполагалось, что они уедут тотчас же по получении приказа короля.
– Куда? – недоуменно спросила Каролина.
Никто не знал. Все знали только одно: принц и принцесса должны без промедления покинуть Сент-Джеймсский дворец. Король не желал, чтобы они провели хотя бы еще ночь под одной с ним крышей.
Каролина вызвала Генриетту.
– Скажите фрейлинам, чтобы были готовы. Мы сейчас же уезжаем.
– Куда, Ваше Высочество?
– Этого я не могу сказать. Я знаю только, что мы покидаем Сент-Джеймсский дворец.
– А дети? – спросила Генриетта.
– Они остаются, – горько вздохнула Каролина. – По приказу короля.
– Но…
– Больше я ничего не могу вам сказать, – прервала ее Каролина. – Мы немедленно уезжаем.
Мэри Белленден попросила разрешения передать записку принцу или принцессе. Записку вручили Каролине, оказалось, ей писал граф Грэнтем. Он услышал о происшедшем и желал предоставить в их распоряжение свой дом на улице Олбермарл.
– Так, – спокойно произнесла Каролина, – значит, нам есть, куда ехать.
В этот момент прибыл гонец и привез принцессе записку от короля.
Каролина жадно схватила листок, надеясь, что он сжалился над ней и изменил свое решение насчет детей.
Король писал, что, насколько он понимает, она еще не оправилась после родов и в настоящее время не готова к переезду. Поэтому он может дать ей разрешение остаться в Сент-Джеймсском дворце и видеться с детьми, если она не будет делать попыток поддерживать связь с мужем, который должен немедленно покинуть дворец. Если она не выполнит этого условия, то будет изгнана вместе с мужем, а дети останутся в Сент-Джеймсском дворце.
Каролина еще раз перечитала записку. Он предлагал ей выбрать или детей, или мужа.
Никогда в жизни ей не приходилось принимать такого трудного решения.
