Лирическое отступление
– В третьей роте был боец по прозвищу Старый, откуда-то из Нижегородской области. Он на озерах в районе села поймал черепаху. Старый привез ее в расположение роты и везде с собой таскал: «Домой увезу – дочке подарок».
Но случилась неприятность: ребята раздобыли водки, качественно набухались и подрались. Приехали начальник штаба полка с комендантом и с бойцами, забрали самых буйных и – в яму. И Старого в том числе. Пришел я как-то в третью роту земляков проведать, сидит Старый – плачет и панцирь черепаховый полирует. Померла черепаха… Она в ящике у него сидела и, пока он в яме сидел, видимо, задохнулась. Повез Старый домой пепельницу из черепахового панциря… Не знаю – довез или нет…
«Кошка уронила кирпич…»
Виктор Полушенко, командир батальонной тактической группы полка, гвардии подполковник:
– Не обошлось у нас и без ЧП. В сентябре подорвался на мине зампотех БТГр подполковник Гостев. Поехал вне колонны и подорвался. Получил ранение ноги. Другой случай был в чем-то и курьезный… Проводил строевой смотр, это была суббота, меня вызвал командующий на связь, веду с ним переговоры и вдруг слышу взрыв в районе расположения инженерно-саперного взвода. Прибежал туда и вижу: капитан Второв стоит, и все лицо в крови. Ничего объяснить не может. Как выяснилось, саперы взяли схрон, одну противопехотную мину поставили на боевой взвод. Кошка шла по крыше сарайчика, уронила кирпич, он по закону подлости упал на мину. Взрыв. Вот Второва и ранило. Собрались мы – я, особисты, прокурор, сидим и думаем, как написать, что шла кошка и уронила кирпич. Не докладывать же такое командующему! Написали, что от солнца мина нагрелась и произошел ее подрыв.
«Семь панфиловцев…»
Николай Илюшечкин, пулеметчик 3-й мотострелковой роты, рядовой:
– После вывода из Чечни второго батальона я решил остаться служить.
Командир батальона ко мне подошел: «Посмотрим, насколько ты здоровый… Упор лежа принять!» Я отжался, сколько было надо, и он меня оставил. В нашей роте было всего два срочника, остальные – контрактники. Во взводах человек по двадцать. Стояли взводными опорными пунктами. Наш блокпост, называли его «семь панфиловцев», был у Танги-Чу, на въезде в село. До ближайшего блокпоста наших – восемьсот метров. Связь – по рации. Жили в блиндаже. Офицера с нами не было, командовал старшина роты, а одно время младший сержант Денис Беседин. Была у нас система окопов, огневые точки, склад боеприпасов, даже небольшая столовая. У каждого своя позиция на случай тревоги. Был и крупнокалиберный пулемет – в роте взяли, отмыли его.
Свою политическую задачу мы понимали: охранять местное население от бандитов, контролировать движение автотранспорта, проводить его досмотр.
Стояли в смене по три человека, по два-три часа. Один у шлагбаума, второй с ПК, держит все под контролем. Подходит колонна, тормозишь – спрашиваешь у старшего в головной машине документы: «Куда поехали?» Обычно колонны были небольшие. На нас же была возложена и охрана селения, чтобы не допустить туда боевиков. Ночью – тоже по трое дежурим. Напряжение было постоянно, да и жара стояла. Спали с автоматом под подушкой.
Настроение в те дни – тоска зеленая. Время тянулось медленно, событий мало. Домой хотелось… Иногда подходил пастух, пас отару недалеко, приносил нам молока. Приходили потрепаться и местные жители. Рассказывали, что когда здесь стояли другие части, то загоняли их в ров с водой и там держали. Периодически к нам заезжал Тагир, глава администрации этого села, и шутил: «Давайте сменяем мою «Ниву» на вашу БМП». Отношения с ним были нормальные.
Однажды ночью два чеченских подростка лет 13–14 пытались снять от блокпоста мины, у нас их было четыре противопехотных по периметру, с устройством управления. Мальчишек задержали и передали в ФСБ.
Готовили сами, питались в основном всухомятку. Иногда ездили на БМП на полевую кухню в полк. В ротах кухонь не было. Воду брали в горной речке. Была своя баня, построили из ящиков. Печку взяли в Комсомольском, там все было разрушено. Топили тем, что находили деревянного в развалинах домов. Иногда ездили в лес – деревья валили «бэхой».
Периодически, обычно трое из семи, ездили в полк на общее построение. В полк приехать – событие, хоть с людьми поговорить.
Рядом с полевой кухней в полку была яма, закрытая люком. Если кто-то нажрется – туда. Я посмотрел – пацаны на бушлатах лежат. Был случай, один пошел в Урус-Мартан за водкой и на мине подорвался. Командир полка, полковник Полушенко, нас построил: «Как же я его матери скажу, что он пошел за водкой и погиб?»
Иногда гоняли на БМП в Урус-Мартан за водкой ночью. Конечно, надо было знать куда, не наугад же ехать. Двое на воротах стоят, двое во двор заходят. Отравы мы не боялись. Если бы ее подсунули, мы бы этот дом снесли. Однажды пьяный механ на БМП заехал внутрь дома, в пролом было видно, какая мебель стоит в комнате. Майор Солодовченко ругался крепко, а потом этого механа в яму скинули.
Из семерых на нашем блокпосту нас, нижегородцев, было четверо. Между собой мы жили дружно, но были конфликты с пацанами из других областей. Попадались там понторезы, крутыми себя хотели показать. Из первой роты, там нижегородцев всего трое было, пришли: «Наших унижают!» Пошли им ночью на помощь из всех рот. Часовой на вышке увидел толпу и давай в воздух стрелять. Тогда одному солдату челюсть сломали прикладом…
Уехал 26 июля, по окончании контракта. Какое-то время снились выстрелы, рев БМП…
Уехал без наград. Очень было досадно, что денщик у ротного уехал с орденом Мужества. Хотя никогда никуда не ездил, как домработница жил.
Потом, когда в других частях служил по контракту, я награды получал.
«Домой!»
Сергей Бочаров, командир орудия САУ-2С3М, младший сержант:
– Ближе к ноябрю стали поговаривать, что нас выведут, а на смену нам придет 752-й полк, и кто хочет остаться, нужно написать рапорт о переводе в этот полк. Я с друзьями написал такой рапорт, но этот полк на смену нам не пришел. В октябре нам прислали пополнение из срочников, чтобы помочь с выводом.
Выводил колонну подполковник Полушенко. Выходили со всей техникой двумя колоннами в сопровождении двух вертолетов. Первую остановку сделали недалеко от Гикаловское: в колонне заглохла САУ, с ней осталась БМП с пехотой. А мы двинулись дальше. Уже ночью подъехали к Грозному, там нас тормознули. Пробыли там ночь, а утром выдвинулись к Ханкале. Там сдали все боеприпасы, на железнодорожном вокзале загрузили технику на платформы. На вокзале нашу БТГр (батальонная тактическая группа. – Авт.) построили, командующий Объединенной группировкой генерал Молтенской поблагодарил всех нас за службу, и 25 ноября мы со вторым эшелоном выехали в поселок Мулино Нижегородской области.
«Вдоль дороги стоял живой коридор…»
Виктор Полушенко, командир батальонной тактической группы полка, гвардии подполковник:
