Ох. И дверная ручка не та. А над ней появился запорный штифт, которого прежде не было. Ее сердце забилось, как в ночном кошмаре. Неужели что-то произошло? Неужели тетушки решили выгнать ее?
«Нет. Приди в себя, – приказала она себе. – Успокойся. Не будь идиоткой».
Ее тетушки не могли так поступить. Может быть, Женевьева и Эша решили обновить все замки в доме и просто забыли сказать ей об этом?
Огорченная и встревоженная, желая хотя бы заглянуть в свою комнату и убедиться, что все осталось по-прежнему, она сбежала по лестницам – к тетушкам. На ее звонок в дверь тетушки не ответили.
Тогда она добежала до первого этажа, проскочила через двор и вошла в кафе, вздохнув с облегчением, когда задняя дверь открылась, пропустив ее внутрь.
– Бонжур, Магали, – с улыбкой встретила ее тетушка Эша.
– А вы что… – Магали судорожно вздохнула, не зная, как лучше спросить. – Я не знала, что вы сменили замки.
Брови Эши удивленно взлетели.
– Какие замки?
Волна паники схлынула.
– Но на моей двери новый замок.
Брови Эши озадаченно сдвинулись.
– Ты уверена? Женевьева не вызывала никаких мастеров.
– А где тетя?
– Она не сказала, но ты же ее знаешь. Наверняка она скоро вернется.
Магали с трудом перевела дух, чувствуя себя так, словно оказалась на финише после долгого бега, и ее легкие еще не успокоились. Внезапная догадка и гнев вспыхнули в ней одновременно.
Она развернулась и, выйдя из кафе, стремительно пошла вдоль по улице.
Филипп был занят работой. Оторвавшись от стола, он заметил Магали – и лицо его просияло.
– Магали! Подожди секундочку. Я сейчас… – Почти не глядя, он вытер руку о чистый участок мрамора. – Присаживайся рядом со мной.
Магали остановилась напротив него, по другую сторону стола. Гнев пульсировал в висках барабанной дробью. А он, казалось, ни о чем не догадывался, уже опять сосредоточившись на работе.
– Филипп. Я не могу попасть в свою квартиру.
С безупречной точностью разместив кристаллик fleur de sel[146], он спокойно взглянул на нее.
– Наконец-то! А то я уж думал, придется искать другого мастера. Всякий раз, когда кто-то из моих подрядчиков влюбляется, потом вечно так страдает, что не может работать. Смехотворная слабость. Я же продолжаю трудиться.
Ее сердце взволнованно екнуло, но она подавила волнение гневом.
– Ты нанял кого-то сменить замки на моей двери?
Он не только рассчитывал, что перед ним готовы распахнуться любые двери, он еще думал, что имеет право менять в них замки, запирая их от хозяев!
– Я просто поручил ему вставить замок с засовом и дверной глазок. Разве он сделал что-то не так?
Она вскипела. В очередной раз ей захотелось убить его!
– На мою дверь. Ты нанял кого-то сменить замок на моей двери, – едва слышно констатировала она.
Он улыбнулся.
– Не стоит благодарности, пустяки.
Магали запустила руку в коробку с отходами производства, куда в течение дня выбрасывались забракованные ракушки миндальных пирожных, и нашла новый повод для гнева.
– И он, конечно, выдал тебе запасной ключ? – процедила она сквозь зубы.
– Конечно, нет! – воскликнул Филипп с такой обидой, что стало ясно, как он гордился своей добродетельностью, не попросив этот самый ключ. – Хотя, если бы ты сама захотела предложить его мне… – Его соблазнительный голос умолк, он смиренно наклонил голову.
К счастью для него, она не решилась сразу запустить ему в голову кондитерским мусором.
– Мне он почему-то также не дал ключа.
На мгновение ей показалось, что он вовсе не собирается отвлекаться по таким пустякам от своих драгоценных крупинок соли. Он распределил крупинки в одном порядке, недовольно скривился, смел их, а потом начал выкладывать по-другому, в виде спиральной линии.
– Минуточку, – запоздало произнес он. – Но тогда у кого же ключи?
Она не выдержала. Брошенная Магали миндальная створка попала ему прямо в лоб. Она отскочила, и его руки с молниеносной скоростью накрыли новое творение, защищая узор из морской соли.
Все в лаборатории замерли.
На лице стажера отразился ужас. Бывалые повара вроде Оливера и Грегори мечтательно взглянули на ближайшие к ним контейнеры с браком.
Филипп поднял кусок пирожного и задумчиво взвесил его на руке.
– Магали, на этой кухне трудятся профессионалы.
Магали запустила в него следующий снаряд. И все из-за того, что он вновь решил высокомерно напомнить ей, сколь велико значение профессиональной кухни. Он ловко уклонился от летящей ему в нос ракушки, и она долетела до следующего стола и спикировала на грудь Грегори.
Филипп ответным огнем попал ей в подбородок. Снежок ударил бы больно, но миндальные творения Филиппа имели вес пера, поэтому снаряд просто отскочил от нее, оставив на лице несколько липких крошек.
Оливер сломался первым – зачерпнув миндального брака, он попал Грегори по щеке. Тот дернулся и оглянулся. Давясь от смеха, Оливер пытался делать вид, что в Грегори попала Магали.
– Ты подаешь ужасный пример, – возопил Филипп, телом заслоняя готовящиеся пирожные и втянув голову в плечи.
Других желающих принять участие в битве не оказалось.
– Bon, bon, bon, зa suffit![147]– воскликнул Филипп, увидев, как Оливер взял в руки коробку с разломанными пирожными, а Магали сердито скривилась, хотя оглушительная громкость последнего распоряжения невольно впечатлила ее.
При желании его голос действительно мог заполнить собой любую кухню, а властная длань – подавить народные массы мятежников, вооруженных ножами, кипящей карамелью и драгоценными сладкими изысками. Все замерли. Оливер, нырнувший под стол, чтобы уклониться от ответного залпа Грегори, сделал раскаивающееся лицо. Грегори метнул последний снаряд, угодив Оливеру в щеку, и быстро опустил руки, придав себе невинный вид.
– Я буду недоволен, если в кухне останется хоть крошка этой баталии, – предупредил всех Филипп.
Ему не было нужды повышать голос – оглушительное эхо последнего распоряжения еще отражалось от кастрюли с карамелью.
– Магали.
Он повернулся к ней, и в кухне воцарилась мертвая тишина.
– Не возражаешь, если мы перенесем физическую расправу в мой кабинет? – предложил он одними губами, чтоб их не слышали.
