Я буквально вываливаюсь из его квартиры и облокачиваюсь на стену. Его последние слова звучат в моей голове, как заезженная пластинка, но я нахожу в себе силы не плакать.
Выскакиваю на улицу и застываю при виде Эддингтона, вышедшего из задней двери «БМВ».
– Садись в машину, – строго велит он.
Боже, я поражаюсь его наглости!
– Неужто тебе нечем заняться, кроме как следить за мной?
– Нечем, садись.
– Спасибо, я на метро.
– Нет. – Он упрямо вертит своей умопомрачительно красивой головой. – Поедешь со мной.
Он угрожает мне?
Подпираю кулаком бок и встаю в характерную позу:
– А то что?
– Ничего, – Роберт вымученно улыбается, – просто хотел поговорить с тобой.
Поговорить?
Впрочем, почему бы и нет? Не съест же он меня, в конце-то концов.
– Ну, если поговорить…
Он удостаивает меня слабым кивком, довольный собой и своей маленькой победой. Мы садимся в машину и едем в неизвестном направлении.
Роберт задумчиво изучает пейзаж за окном.
– И где мы будем разговаривать? – вкрадчиво интересуюсь я.
– У меня.
Делаю испуганные глаза, будто его дом – это камера пыток.
– Мы просто поговорим, Кэтрин.
* * *
Роберт заводит меня в свои внушительные апартаменты и закрывает за нами дверь.
Интересно, мы тут одни или нет? Он говорил, что экономка работает до вечера, а сейчас около четырех часов дня.
Топчусь на месте, пока Роберт проделывает какие-то манипуляции с базой от радиотелефона. Затем он заглядывает на кухню, заходит в комнату и возвращается ко мне.
– Все, – говорит он и, окинув меня беглым взглядом, спрашивает: – Ты не хочешь снять пиджак?
Я мигаю.
– Здесь довольно тепло, – добавляет он.
Прислушиваюсь к своим ощущениям. По мне так даже прохладно. Не понимаю, зачем он спросил. Может, я пропахла в квартире Джейсона?
Становится неловко, и я все-таки снимаю пиджак. Роберт услужливо забирает его у меня и кладет у зеркала.
– Пойдем.
– К-куда? – я даже заикаюсь.
– Присядем.
Он берет меня за руку, и мы проходим в одну из комнат. Господи, к чему столько церемоний?
– Здесь ванная и отдельный выход в кухню.
– И? – Ничего не понимаю!
– Посиди здесь и подумай.
Что?
Прежде чем я успеваю сообразить, Роберт выходит из комнаты, закрывает за собой дверь и несколько раз поворачивает ключ.
– Эй, ты чего? – колочу по двери. – Роберт! Это не смешно!
– Никто и не говорил, что будет весело, – зловеще откликается он, и я слышу, как он запирает что-то еще. Кухню?! Вспоминаю об отдельном выходе и рысью бегу туда. Дергаю за ручку, но она не поддается. С той стороны слышны удаляющиеся шаги и хлопок.
Нет, не может быть!
– Открой! Немедленно открой, слышишь?!
Тишина.
– Я знаю, ты здесь, чертов придурок! Открой, или я выброшусь из окна!
В отчаянии бью ногой по двери и стону от боли. Кажется, я ушибла коленку. Черт!
Забегаю в комнату, хватаю радиотелефон и с надеждой нажимаю на зеленую кнопку. Короткие гудки. Он отключил телефон! Стоп, у меня же есть сотовый.
Хлопаю себя по карманам и мычу от собственной тупости. Вот дерьмо! Я сама отдала ему пиджак, а трубка всегда в кармане. Он все просчитал!
Слезы подступают к глазам, я валюсь на пол и предаюсь сильнейшей истерике. Он запер меня, как какую-то маленькую нашкодившую собачку! За что? Кто дал ему право издеваться надо мной? Да, я была у Джейсона, но что в этом плохого?
Рукавом блузки вытираю нос и продолжаю захлебываться в рыданиях.
Он бы никогда не поступил так с Жаклин, я уверена. Он бы попросту не посмел.
Значит, дело во мне. Я просто дура…
Ложусь на бок, подтягиваю колени к груди и долго не могу успокоиться.
* * *
– Кэтрин… Кэт… – доносится из темноты.
Я открываю глаза и заторможенно оцениваю ситуацию. Голова раскалывается, ноги затекли, во рту сухость. Черт, сколько я проспала?
– Ты в порядке? – взволнованно спрашивает Роберт, потрепав меня по плечу.
– Нет, – обиженно сиплю я, принимая сидячее положение.
– О, малышка… прости. – Он падает передо мной на колени и притягивает меня к себе. – Прости меня, – повторяет он, уткнувшись носом мне в шею. – Почему ты на полу?
Я фыркаю.
К чему эта притворная забота? Сам ведь запер меня. А теперь что? Чувство вины заело?
Вырываюсь из его объятий, он неохотно убирает от меня руки и снова извиняется:
– Прости.
– Ты… ты вообще!..
Он прикладывает палец к моим губам и кивает:
– Я знаю… знаю, детка.
Что ты знаешь? Так и хочется наброситься на него с кулаками, но он вдруг пересаживает меня к себе на колени, погружает пятерню в мои волосы и соединяет наши губы. Чувствую его неповторимый вкус и распадаюсь от желания. Боже, как я соскучилась!
Позабыв о нашей бессмысленной войне, я закрываю глаза и отдаюсь долгожданному наслаждению.
Мы целуемся неторопливо, Роберт держит меня за затылок и вторгается языком в мой рот, соблазняя, распаляя меня изнутри.
– Господи… – бормочу я, растекаясь от удовольствия.
Роберт проезжает рукой по моему позвоночнику, сжимает мою попу, и я ощущаю под собой знакомое давление. М-м-м, какой твердый.
Стону и двигаю тазом, елозя по его набухшей ширинке. Он прикусывает мою нижнюю губу, оттягивает ее, дразнит. Я смотрю на него с мольбой.
– Хочешь, чтобы я тебя трахнул? – жарко спрашивает он. – Прямо здесь, на полу?
О господи, да-да-да!
– Хочу, – шепчу я, сгорая от нетерпения.
В карих бездонных глазах мелькают смешинки.
– На полу или на кровати? – с улыбкой уточняет он, параллельно расстегивая на мне блузку.
– На полу, – уверенно отвечаю я.
Хмыкнув, Роберт резко выдергивает блузку из моих брюк, снимает и отбрасывает ее в сторону, затем расстегивает мой лифчик и избавляется от него тоже, оставив меня голой по пояс.
– Я сейчас, – погладив меня по груди, он встает и шагает за порог, – посиди тут.
Заправляю волосы за уши и улыбаюсь самой себе. Ну и перепады! Весь день грызлись как кошка с собакой, а теперь – какое примирение! Смеюсь и заглядываю в окно. Нью-Йорк утопает в ночи, украшенный яркими, блестящими огоньками. Он как необъятная рождественская елка, усыпанная цветными гирляндами. Красота…
