Роберт возвращается в комнату уже без рубашки, туфель и носков. Его брюки расстегнуты, в руке зажат квадратный пакетик.
Я покрываюсь мурашками от одной только мысли, что сейчас будет.
– Встань на колени, – мягко велит он.
Я встаю, и он отражает мои действия. Потом он расстегивает пуговицу на моих офисных брючках и нарочито грубо сдергивает их с меня.
Теперь, когда я полностью раздета, он разворачивает меня спиной к себе и отстраняется.
– Встань на четвереньки.
О боже.
Делаю как он сказал и оттопыриваю зад. Он кладет ладони на мои ягодицы, сжимает их, и я чувствую, как головка его умопомрачительного члена упирается в мое лоно.
– Ты хочешь меня? – спрашивает он низким сексуальным голосом. – Я весь день хотел… хотел взять тебя так. – Он вонзается в меня сразу на всю длину.
Ай!
Вскрикиваю от неожиданности.
Роберт отодвигается назад и входит уже чуть аккуратнее. Потом еще раз, и еще.
– О да… – шепчу я, – да…
– Да? – Он вторгается в меня резче. – Так хорошо?
– Очень… – выдыхаю я, вцепившись в ворс ковра.
Роберт мычит что-то нечленораздельное и предельно ускоряется. Он вдалбливается в меня с такой скоростью, что я теряюсь в ощущениях.
– Выпрями спину, – говорит он, не выходя из меня.
Выпрямляюсь и чувствую, как его каменно-твердый член задевает переднюю стенку моей вагины.
Обалдеть можно…
Роберт окутывает меня своими жилистыми руками, шарит ими по всему моему телу, не переставая двигаться сзади. Его пальцы спускаются вниз по моим грудям, теребят вздыбленные соски, проезжают по животу и останавливаются на лобке.
– М-м-м… какие жесткие… – Он тянет за волоски, входит и выходит, доводя меня до исступления.
Откидываю голову на его плечо, он целует меня в шею и надавливает внизу на клитор. Черт подери! Это слишком…
– Скажи, как тебе это нравится… скажи мне! – приказывает он.
– Мне нравится… – Он сильно сжимает клитор и таранит меня сзади. – Нравится, как ты меня трахаешь! – кричу я, приближаясь к фантастическому завершению.
Черт, черт, черт!
Обхватываю его запястье, мычу, стону, выгибаюсь дугой, жадно хватая ртом воздух. Колени разъезжаются в стороны, вот… вот!
– О, детка… – Роберт напрягается, замедляет темп и, в последний раз качнув бедрами, кончает вслед за мной.
* * *
Мы стоим на коленях и приходим в себя.
Я выдохлась.
– Прости меня. – Роберт выскальзывает из меня и снимает презерватив.
Свожу ноги вместе.
Почему он продолжает просить прощения? Ясно ведь, что я простила его, разве нет?
Он заботливо накидывает на меня свою рубашку и, крепко прижав к груди, целует в макушку.
– Почему ты спала на полу?
Смеюсь, вспоминая, с чего началась вся эта «заваруха».
– Что? – Он застенчиво улыбается.
– Ты уже спрашивал, когда пришел.
– Да? – Он на секунду задумывается. – Да, верно. Так почему же?
– Не знаю, просто. Расплакалась и уснула.
Он мрачнеет и виновато отводит глаза.
– Я не должен был… не знаю, что на меня нашло… запереть тебя… бред какой то, – сбивчиво говорит он.
Похоже, ему и впрямь стыдно.
– Ты ревновал?
Он кивает.
– Безумно ревновал.
– Напрасно, – поднимаю руку и касаюсь его колючей щеки. – Пойми, я не предам тебя. Я хочу только тебя.
Роберт устало прикрывает глаза. Думаю, он мне не верит.
– Он просто друг… вернее, был им. – Уместнее говорить о Торне в прошедшем времени.
– Был? – изумленно переспрашивает Роберт.
– Кажется, да.
– Тупой урод. – Он фыркает и стискивает меня крепче. – Этот придурок даже не представляет, что потерял.
* * *
После позднего ужина, повторного секса на диване в гостиной и теплого, расслабляющего душа я забираюсь в уютную постель и жду Роберта. Он предупредил, что должен отправить несколько писем, и сразу в кровать.
Айфон снова со мной.
Покопавшись в Интернете, я задумчиво вожу пальцем по списку контактов и натыкаюсь на самый важный.
«Мама».
Мы даже не попрощались… впервые мы расстались вот так. Она наверно с ума сходит.
Делаю глубокий вдох и откидываюсь на подушку.
В дверях появляется Роберт.
На нем только синие джинсы и выглядывающие из-под пояса трусы.
– Я думал, ты уже десятый сон видишь, – ворчит он.
Пожимаю плечами, мол, как видишь, нет.
Он осуждающе качает головой, снимает джинсы и устраивается рядом.
М-м-м, он такой теплый, такой родной. Я довольно мычу.
– Расскажи мне о своем детстве, – лаково прошу я, перебирая волоски на его груди.
Он усмехается.
– О чем именно?
– Каким ты был ребенком? Что ты любил?
– Я был белокурым и довольно артистичным ребенком.
– Белокурым? – пытаюсь представить себе Роберта-блондина.
– Ага. Они потемнели со временем. – Он гладит меня по загривку.
Хм, интересно. Я определенно хочу увидеть его детский фотоальбом. При мысли об альбоме в подсознании всплывает девушка, о которой мне до сих пор ничего не известно, кроме того, что она была его невестой. Уместно ли вообще заводить подобные разговоры в постели? И хочу ли я лишний раз напоминать ему о ней? Ни в коем случае!
– Ты успокоилась? – спрашивает Роберт, прерывая мой мыслительный процесс.
– Успокоилась?
– Я об этом сопляке. – Он напрягается.
– Не совсем… – вырывается у меня прежде, чем я успеваю подумать о последствиях.
Однако Роберт не подскакивает, как ужаленный, а спокойно интересуется:
– Что не так?
О-о-о, если я начну… ладно.
– Я беспокоюсь за него. Когда я появилась в компании, он поддерживал меня, мы подружились, – делаю ударение на последнем слове.
– И что?
– Я знаю, это все из-за наркотиков. Он больше не принадлежит себе, пойми.
– Кэтрин, ты ему не мамочка. Раз идиот хочет превратиться в живой труп, то туда ему и дорога.
Как он может быть таким бессердечным?
