Морантес был убит выстрелом в упор в висок. С профессиональным хладнокровием Беатрис автоматически определила, что использовано оружие маленького калибра, судя по размерам входного отверстия. Окно со стороны водителя было приспущено, что облегчило убийце задачу: он просто приставил дуло к голове ее друга и безжалостно нажал на курок.
Беатрис ощутила пустоту в душе и отчаяние, какого ей еще не доводилось испытывать.
Через окно она обратилась к Пабло:
— Вызывай… Звони в «Скорую».
Она никогда не задумывалась, насколько бессмысленна эта фраза. Глаза наполнились слезами. Молодая женщина выбралась из машины и тяжело осела на холодную мостовую, закрывая лицо руками.
Это была ужасная ночь: самая худшая в жизни Беатрис. Она долго просидела на тротуаре, с сердцем, исполненным боли и безграничной печали. Горло перехватывало от сдерживаемых рыданий. Она шептала имя друга, почти отца, и наконец подняла глаза к небу, где из-за черной тучи показалась тусклая луна. Беатрис с жаром поклялась отомстить. «Око за око» — так звучала ее клятва.
Вдали послышалась заунывная сирена, и Пабло подошел к напарнице. «Беа, — сказал он, — „скорая“ приехала», — и протянул ей руку.
Эксперты-криминалисты оцепили место происшествия и принялись искать следы и вещественные доказательства. Обыденность и бездушие этой сцены потрясли Беатрис; она с ужасом слушала сухие комментарии своих коллег, подробно анализировавших входное отверстие, повреждение мягких и костных тканей, вероятное местонахождение убийцы, траекторию полета пули.
Оперативники начали задавать вопросы. Без конца звонил телефон: Гонсалес, похоже, находившийся в курсе событий («Пусть только попадется мне этот хорек Омар», — с бешенством подумала Беатрис), генеральный директор НРЦ, Себаштиану, который лишился дара речи, услышав новость. Были и другие звонки, перехваченные Пабло.
Прошли часы. Наконец судебный следователь распорядился забрать труп и отвезти в Институт судебной медицины на вскрытие. Морантеса разрешат похоронить только через несколько дней. Беатрис стало плохо при мысли, что тело горячо любимого друга начнет кромсать на холодном стальном столе патологоанатом. Она сопроводила «скорую» до института и, не в силах уйти, бесцельно кружила по пустынному вестибюлю. Себаштиану снова позвонил, когда она уже возвращалась в патрульной машине к себе домой. Они без воодушевления коротко побеседовали, и Беатрис сказала, что хочет остаться сегодня одна.
18 апреля, четверг
На следующий вечер Беатрис, Пабло и Себаштиану собрались в квартире у Португальца. Накануне остаток ночи Беатрис провела без сна, подавленная горем и одержимая яростью. Она была измучена, под глазами, утратившими блеск и живость, залегли глубокие тени.
Втроем они уселись в гостиной. Младший инспектор скупо рассказала о случившемся. Пабло ее не перебивал, сохраняя молчание.
— Негодяю от нас не уйти, — пылко закончила Беатрис.
Себаштиану сжал губы и медленно наклонил голову, соглашаясь. Он хотел сказать ей, что они близки к тому, чтобы арестовать мерзавца, и что Морантес предпочел бы, чтобы они не вершили правосудие своими руками, но не смог. Беатрис его удивила:
— Да, я хочу взять его. Хочу посадить за решетку, смешать с грязью его имя и увидеть, как он страдает. Не смотрите на меня так, я не сделаю никакой глупости.
Себаштиану покосился на Пабло.
— Я профессионал, Морантес был хорошим учителем! Я не подведу его теперь, — вскричала она.
Но ее искренность вызывала у Себаштиану сомнения.
— Ты разговаривала с Гонсалесом?
Беатрис кивнула.
— Вчера ночью он уже знал о… смерти Морантеса, когда я с ним говорила. От своего осведомителя, который скорее всего следил за нами.
Себаштиану встал и подошел к окну. Раздвинув занавески, он выглянул на улицу и никого не увидел.
— Крыса, должно быть, прячется. Он знает, что если подвернется мне под руку…
Беатрис пальцами потерла глаза.
— Нам нужно спешить, — промолвил Пабло. — Я слышал, ребята из НРЦ собираются взяться вплотную за это дело: у них уже двое погибли. Гонсалес на ушах стоит из-за их вмешательства в следствие, и, пока ведомства грызутся между собой, у нас на день-два развязаны руки. А потом…
Он был прав. Потом полицейских отстранят от дела и позаботятся, чтобы Себаштиану немедленно вылетел в Лондон. Все согласились с мнением Пабло.
— Итак, что у нас есть? — деловито осведомилась Беатрис.
Пабло достал из дорожной сумки ноутбук последнего поколения, в котором хранилась копия жесткого диска с компьютера Эмилиано дель Кампо, не считая архива локальной сети. Пока Пабло раскладывал на обеденном столе необходимые принадлежности, Беатрис подошла к Себаштиану.
— Ты не рассказал, как вы пообедали с дель Кампо в «Хосе Луисе».
Себаштиану передернул плечами. Содержание документов из папки, которую отдал ему дель Кампо, глубоко ранило его.
— Он знает, что мы дышим ему в спину.
Беатрис безразлично махнула рукой, словно говоря: «Мне все равно».
— Эта встреча больше всего напоминала вызов: каждое слово взвешено, каждая фраза выверена. — Себаштиану задумался, припоминая детали разговора. — Он словно испытывал меня. Не знаю, хотел ли он меня спровоцировать или просто явился на свидание, чтобы продемонстрировать свое превосходство. Возможно, сукин сын замыслил убить Морантеса за обедом. Он отступил от сценария «Комедии». Это личный вызов…
— О чем ты?
Себаштиану собирался рассказать ей о содержимом папки, но не нашел ни сил, ни слов для объяснения. Все части головоломки заняли свои места, и смысл затеянной игры в «Божественную комедию» открылся ему с непреложной ясностью. Наконец он понял, какими мотивами руководствовались дель Кампо и его сообщники, а также символику смертей и «предсмертных» записок.
— Готово, — возвестил из столовой Пабло. — Ежедневник в нашем распоряжении. С чего начнем?
Себаштиану сел рядом с полицейским.
— С контактов дель Кампо, — сказал он. — Пациентов, которые проходят курс лечения в настоящий момент. Мне нужно посмотреть их характеристики.
На мониторе вскоре появился график приема консультации, систематизированный по датам и фамилиям пациентов. По случайности или недоразумению запись начиналась с нынешней даты. На следующий день на прием были записаны несколько человек: двое к дель Кампо, остальные — к другим врачам консультации. Имелась еще одна запись на день грядущий, последняя на текущей неделе. Итого три пациента. Отдельную группу составляли пометки секретаря, касавшиеся встреч в различных медицинских обществах и запланированных обедов.
— Проверим имена, — сказала Беатрис. — Я позвоню в комиссариат, вдруг что-то удастся выловить в базе данных. А вы пока поищите истории болезни или что там есть.
