Мэддок.
— Именно, — отец качает головой. — Я не поверил ему, но он ожидал этого и предоставил тест-ДНК в качестве доказательства. Он думал, того, что он мой брат, будет достаточно, чтобы его сыну было обещано то же, что и вам троим. Но все было не так просто.
— Почему нет? Он еще даже не родился. Он бы присоединился, как и мы, совсем ребенком.
— Из отношений, о которых я только что узнал, и с матерью, о которой мне ничего не известно. Я отклонил его просьбу.
— Но ты был лидером, — говорит Рэйвен, изучая его прищуренными глазами. — Ты не мог дать ему желаемого, но ты любил его, так что не мог оставить его ни с чем… — Она обрывает себя, качая головой.
Он долго смотрит на нее, и тень стыда покрывает его лицо, когда он бросает взгляд на нас.
— Когда Мейбл привела ко мне беременную, изгнанную служанку Грейвенов, Марию, я знал, что отец, должно быть, Грейвен, но не знал, кто именно. Это просто случилось так…
— У женщины твоего брата был мальчик, а у Марии девочка. — Сверкает глазами Рэйвен. — Ты дал обещание, на которое не имел права.
— Ошибаешься, Рэйвен, — говорит он, его взгляд перемещается ко мне. — Я дал слово защищать жизнь ребенка Марии всеми силами, привести ее в мир Брейшо, где она будет в безопасности, расти вместе с вами. И в обмен Мария дала разрешение пообещать ее дочь сыну моего брата.
Мое лицо опускается.
Виктория.
— Ваши отцы и мой брат, как мы думали, умерли вскоре после этого, — продолжает он. — Мы с мамой Мэддока забрали вас двоих и ваших матерей к нам в дом, что мы планировали сделать еще до того, как были убиты их мужья. И я предложил матери не рожденного сына Меро работу в доме. Через месяц Мария родила, и ребенка, Викторию, похитили.
— И мать потеряла свою дойную корову, — говорит Ройс.
— У меня не было намерений увольнять ее или прогонять, — говорит он нам. — Но та девочка была ее страховкой, и внезапно она исчезла.
— Она испугалась.
Отец бросает долгий взгляд на Перкинса, и, когда он возвращает его на нас, в нем горит страдание.
— Папа?
— На ее взгляд, Меро был мертв, ребенок Грейвена исчез, и было только вопросом времени, когда я выставлю ее вон. Я не смог защитить девочку, как обещал, и этот провал убил и ее доверие ко мне.
— Я не понимаю, — качаю я головой. — Меро был Брейшо, и «умер» одним из них, не так ли?
— Так и есть, — кивает отец.
— Она не доверяла тебе, кому какая разница. Ее сын был Брейшо, невинный. Он мог бы расти, как мы, с нами. Он заслуживал быть здесь. — Я смотрю на него. — Зачем тебе отворачиваться от него?
— Вот дерьмо, — Рэйвен догадалась о чем-то, чего мы не знали, и наш отец опускает подбородок к груди. — Ты не собирался, пока не пришлось защищать свою семью, своих сыновей. — Ее плечи опускаются, взгляд наполняется жалостью. — Ты дал ей работу, слепо доверил ей жить и работать в твоем доме, и это было твоей самой большой ошибкой. И стало главной причиной, почему ты так крепко держишься за правило, что доверие нужно заслужить.
Глаза нашего отца мутнеют от вины.
— Каждый мальчик вырастает в мужчину, но не все предназначены для этого, не все достаточно сильны, чтобы отпустить прошлое и изменить будущее.
— Хватит, — протягивает Мэддок спокойным тоном, и все взгляды устремляются на него. — Больше никакой чуши. Просто скажи это.
Отец кивает.
— Когда Меро умер, я нанял его любовницу в качестве служанки.
— Служанка, — повторяет Ройс, поворачиваясь к нам.
Служанка...
Внезапно к нам приходит осознание.
— Ты дал ей дом, потому что любил брата, и она убила твою жену, убила наших матерей.
Глаза отца становятся влажными, и он сглатывает.
— Она могла убить всех вас, но Мейбл услышала крики. Она пришла туда как раз вовремя.
— Вот почему ты отправил ее в тюрьму, вместо того, что бы самому убить ее. Потому что она была беременна.
Он кивает.
— Я не мог убить племянника, даже если его мать убила мою жену и жен моих лучших друзей. — Он прочищает горло. — Пару месяцев спустя ко мне пришла женщина с младенцем на руках, но, не моргнув и глазом, я прогнал ее. Я не мог позволить ему расти в моем доме, с моими сыновьями, чтобы однажды прийти домой и найти вас всех мертвыми, как было с вашими мамами.
— Он был невинным.
— Как и она, до того момента. Я посадил ее пожизненно, ей было нечего терять.Я не сомневался, что она отыщет его, когда он вырастет, и сделает все возможное, чтобы настроить его против нашей семьи.
— Меро никогда не переставал следить за этим местом, — говорит Перкинс, выходя вперед. — Он, должно быть, сразу узнал, что его сына отвергли.
— Я тоже так предполагаю, — вздыхает отец.
— Вот почему ты позволил Виктории жить в групповом доме. Ты знал, что это она. Знал, что Мария была ее матерью.
Он не отрицает этого.
— Да. Я сам привел ее сюда, но я не рассказывал ей. Она сама все узнала.
Я провожу руками по лицу, поворачиваясь к Перкинсу.
— Что заставило тебя прийти сюда сегодня? С чего ты взял, что она ушла?
Клянусь, он ждал этого вопроса.
— Оффшорные счета Меро Малкари были нетронутыми почти три года. — Его глаза бегают между моими. — Они были обчищены вчера. До цента.
Мои внутренности скручиваются.
Нет.
— Сколько было на счету? — я заставляю свой голос звучать ровно.
— Чуть больше двенадцати с половиной.
Моя душа уходит в пятки, и я медленно отворачиваюсь от своей семьи.
Я облизываю губы, пытаясь унять боль, грозящую свалить меня на задницу.
Это из-за меня.
Я велел ей уйти, что она и сделала.
Двенадцать миллионов, пятьсот тысяч долларов.
Я никогда не найду ее, никогда не смогу поблагодарить ее за то, что она сделала, и поклониться за то, что я имею.
Я проглатываю комок в горле и глубоко вдыхаю, разворачиваясь к Перкинсу.
Рэйвен отпускает руки Мэддока
