скучно, но все — таки. Ну, или можешь приехать. Я не говорю, что ты будешь у меня жить. В гостинице перекантуешься или хату опять снимешь. Короче, смотри. Дело твое.
Сергей: Моя мать интересовалась, почему ты так быстро и внезапно уехала. Я ей все рассказал. Она очень сильно за тебя переживает.
Я: Не стоит. Может, действительно все наладится.
Сергей: Будем надеяться.
Я: Будем, конечно.
Хотя верится с трудом. Что все наладится.
Дни летели как часы.
Мама была на два фронта: дома, у бабули в больнице и у Ани, с племянником.
Частенько я была предоставлена сама себе. Или сидела с Никитой вместе с мамой.
Она оставалась в больнице с бабулей до позднего вечера, кормила ее с ложечки, иногда меняясь с дедом. Тот был намного чаще моей матери, но каждый из них по — своему ухаживал за престарелой женщиной.
Ибо в последние дни перед выпиской она стала овощем.
Лежачим человеком, за которым нужно постоянно ухаживать.
Как раз в последний день, когда врачи полностью выписали бабулю из нервного отделения, по сути, умирать в родных стенах, мы с мамой сидели вместе с Никитой.
Тот особенно шкодничал: творил всякую дичь, и мы с мамой просто были измотаны до предела.
Но для Никиты в плане издевательств не было пределов.
Чересчур гиперактивный ребенок способен довести до ручки не только взрослых, но и самого себя.
Его папаша вернется довольно — таки поздно.
Он должен помочь с переноской бабули, которую привезут вечером. Примерно часов в пять.
Дед уже был старым, и тяжести таскать не мог.
Поэтому попросили Айкина.
— Я больше не могу… — у меня адски разболелась голова от диких криков племянника. — Ты сядешь наконец или нет?! — не выдержав, заорала я на него.
Он вроде притих. Но ненадолго.
Никита начал в прямом смысле слова стоять на голове и скакать по дивану.
Один раз чуть на меня не свалился.
— А ну — ка марш в свою комнату! — моя мама тоже не выдержала. — И пока отец не придет, чтобы я тебя не видела! Я ему обязательно расскажу, как ты себя вел!
Никита потух и ушел в детскую.
— В угол поставит, да и все. А толку? Не понимаю, как его Анька терпит…
— А куда ей деваться? Она его что, обратно засунет? — грубо ответила я.
— А ты еще своих хочешь… Тут с этим — то окончательно поедешь.
— Никого я не хочу!
— Раньше же ведь хотела.
— Раньше и трава была зеленее. Ладно, все. Разговор окончен.
Мама громко зевнула.
— Спать хочу. Несколько дней не могу уснуть. Домой приду и упаду. И пошли все нафиг!
Айкин вернулся домой уже в начале седьмого.
— Мы затащили бабушку в квартиру. Дед попросил Вас подойти, — сказал он моей матери и ушел на кухню, попутно закуривая.
Никита осторожно выглянул из — за двери. Но, заметив мой разгневанный взгляд, тут же спрятался.
Я всегда его недолюбливала.
Маленькое исчадие ада.
— Никита снова плохо себя вел. Разбросал все игрушки, нам с Настькой покоя не давал, — сказала мама, надевая на себя свою черную ветровку.
На улице было еще тепло. Только ветер немного холодный.
— Щас я его в угол поставлю, — грозно произнес Айкин и ушел в детскую.
— Я все маме расскажу! Она вас накажет! — донеслось из комнаты.
— Рассказывай, рассказывай. Надо и мама твоя получит, — заявила моя мать.
Никита всегда дергался, когда его наказывали.
Взбалмошный ребенок.
Мы зашли к деду домой.
Бабуля лежала в комнате и стонала.
Поездка плохо сказалась на ней.
— Что, все плохо? — безо всякого удовольствия спросила мама.
— Она только лежит, и все. Ни встать, ни поесть. Мне нужна будет помощь. Завтра надо будет ее помыть, а один я не справлюсь. Подойдите завтра утром вместе с Аней. Я ее заранее накормлю и все приготовлю, — попросил дед. — Сил никаких нет на ее смотреть… Совсем бабке поплохело.
— Ее почти месяц откачивали, и то не до конца. Не стали даже курс заканчивать. Сразу домой отправили. Что теперь поделаешь, если у нас все врачи такие, — тяжело вздохнула мама.
Увиденное меня поразило.
Еще месяц назад это был вполне нормальный человек. Теперь же полуживой овощ, который не различает даже своих.
Я не хотела признавать тот факт, что мой близкий человек превратил в ЭТО.
И то, что ей оставалось жить совсем ничего, тоже.
Уже точно ничего не наладится.
Нужно ждать, пока человек поскорее отмучиться. До зимы всего ничего, да и морозы не за горами. Как тогда ее хоронить?
Конечно, зрелище очень печальное. Да и видеть все своими глазами невыносимо.
По дороге домой я старалась спрятать слезы.
Мне было очень тяжело.
Признавать, что этого человека скоро не станет, не хотелось.
— Да ты не реви, — сказала тогда мать. — На твоем бы месте я бы вернулась обратно в Кемерово. Не хочу, чтобы ты после всего этого попала в больницу.
Да, врачи запрещали мне пребывать в постоянном стрессе.
Для лечения надо более позитивную обстановку.
Но такого у нас никогда не было.
Утром мать вместе с моей сестрой ушли к деду.
Причем Аня в тот же день сорвала спину, перетаскивая бабулю с места на место.
Вернулись они уставшими.
— Что, все плохо? — с каким — то небывалым отчаянием поинтересовалась я, когда мама переступила порог квартиры.
Сергей: У тебя все хорошо? Мы можем увидеться?
Очень не вовремя!
— Мы ее целый день туда — сюда таскали, — устало ответила она. — Анька даже спину себе сорвала, пока её из ванны вытаскивала. Ей пришлось идти к своим, уколы какие — то там ставить. В общем, все так же. Ничего не поменялось.
Черт! Завтра же первое число, октябрь месяц!
День рождения бабули!
Наверняка кто — то из знакомых или друзей придет ее поздравить.
Они часто ее навещали. А тут…
Не знаю, как они к этому отнесутся.
Хотя вроде понимающие люди. Может, чем — нибудь помогут.
Я: Нет, к сожалению. У меня бабуля совсем слегка. Недолго ей осталось.
— Что, твой жених тебе пишет? — ехидно спросила мама.
— Ну да. Все хочет, чтобы я опять к нему уехала. Неймется человеку.
— Так уезжай. Чего ждешь?
— Ага! А вы бабулю без меня похороните!
— А тебе оно и не надо. Иначе совсем крыша съедет.
Я была с этим не согласна.
Сергей: О черт. Ты там держись. Если надо, я могу к тебе сейчас приехать.
Я: Пока не надо. Оставайся дома.
4
— Ну раз уж ты здесь,
