— то странное, — я тяжело вздохнула. — Дед обнаружил ее в невменяемом состоянии. В общем, крыша у нее поехала. Если я правильно поняла. Завтра ее увезут в больницу, и мать пообещала после позвонить и все рассказать. Не хочу говорить об этом раньше времени, но если все будет настолько плохо, мне придется вернуться домой. Бабуля мне не чужой человек. Я не хочу оставлять ее в таком состоянии!..
— Я понимаю. Если что, я тебя отвезу.
— Спасибо.
Но было видно, что Сергей не хочет со мной расставаться.
Но это произошло несмотря на его нежелание.
3
Мама позвонила уже вечером.
— Все, увезли. Пришлось целый день с ней сидеть, пока дед болтаться непонятно где!.. — с особой неприязнью произнесла она.
У них всю жизнь были напряженные отношения.
— И что, что говорят? — взволнованно спросила я.
— Что говорят, откачивать будут. Неизвестно сколько времени на это уйдет. Месяц или больше. В общем, пока лекарство это не перестанет действовать, будут держать под капельницей. Так что.
— Понятно. Я могу приехать?
— Зачем? Оставайся там, в Кемерово.
— Не могу, мам! Там бабуля лежит, а я тут прохлаждаться буду! За кого ты меня держишь? Если все пройдет хорошо, то я снова уеду. Просто… мне будет спокойнее, если я буду рядом.
— Сегодня она гнала больше, чем вчера. Я сидела рядом, и она говорила, что идет снег. Что ей очень холодно, и она хочется согреться. Говорила, что хочет уехать на скорой домой. В общем, ей стало еще хуже. Будем надеяться на лучшее. Хотя… насчет этого я очень сильно сомневаюсь.
— Мам, не начинай!
— Ладно, ладно. Молчу.
— Сереж, мне нужно уехать домой. Бабулю положили в больницу, и я хочу ее навестить. Отвези меня домой, пожалуйста. Как все закончится, я снова к тебе приеду. Идет?
Сергей понял, что это безвыходная для него ситуация. И согласился.
— Спасибо тебе большое.
Ему это далось нелегко, но спорить со мной не стал.
Я понимала, что он не хотел даже небольшого расставания, и поспешила его утешить:
— Мы будем переписываться. Созваниваться. Если будет свободное время, то можешь даже приехать. Я всегда буду тебе рада.
Мы приехали в Белово уже поздно ночью, и я попрощалась с Сергеем, поцеловав его в щечку.
— Не скучай, хорошо? Я люблю тебя.
Он кивнул. И уехал.
Я поднялась на пятый этаж.
— Могла бы и не приезжать. Но дело твое. Я бы не хотела, чтобы ты лишний раз переживала. А то опять в Кемерово попадешь.
— Ничего страшного. Переживу.
— И Сергей тебя отпустил?
— А куда он денется?
— Ну, тоже верно.
Я легла спать под утро.
Мать куда — то уехала, и позвонила лишь после обеда.
— Через час подходи к “Огоньку”. Я подъеду, и мы пойдем к бабуле.
“Огонек” — это остановка недалеко от моего дома.
Она располагается рядом с ВГСЧ и бывшим продуктовым магазином “Огонек”, где в данный момент находится “Пятерочка”.
После продуктового там сначала открыли небольшие павильоны, затем “Холди”.
“Пятерочку” открыли уже в двадцатом году.
На остановке было уже много народа. Хоть время и послеобеденное, но люди уже возвращались домой с работы.
Ну, или наоборот, ехали в ночную смену.
Я поднялась к магазину. Встала возле выхода, на небольшое возвышение, и, опершись о перила, смотрела на мимо проходящих людей.
Мне было очень страшно. Меня трясло от происходящего, хоть я и делала равнодушный вид. Может быть, я вела себя как ребенок, в глубине души надеясь, что все это временно, как обычно это со мной бывает.
Месяц хорошо. Месяц плохо.
И вроде стоит к этому привыкнуть, но не можешь.
Все всегда происходит неожиданно.
Отсюда открывался неплохой вид на двухэтажное кафе за остановкой, мечеть, находящуюся в обычном частном доме, и Простоквашино.
А там дальше дорога в город.
Однерку, что ездила из города на городок, я заметила издалека. На лобовом стекле висела злополучная цифра один, которую ждали как манну небесную.
Я спустилась к остановке.
Мама вышла из автобуса и, поправив юбку, направилась вместе со мной в терапию, что находилась через дорогу от остановки.
В переносном смысле слова — через дорогу. Нужно сначала двор пересечь и спуститься к поликлинике, за которой и стоит уже заброшенное на данный момент терапевтическое здание.
На первом этаже лежало не так уж и много людей. По сравнению со вторым отделением, где только ленивый не лечился. Туда таскали всех, даже с психушки, что находилась за пределами больничного городка.
Я шла и смотрела себе под ноги.
Мне не хотелось всего этого. Но кто меня будет спрашивать?
Мы вошли внутрь и прошли в палату, где лежала бабуля.
Она вроде как пришла в норму. Сидела на кровати и что — то делала руками.
В комнату принесли ужин.
Время — то было уже вечернее.
Я села чуть подальше, и с интересом начала наблюдать за всем происходящим.
— Здравствуй, Тоня. Как ваши дела? — спросила бабуля, когда моя мама села к ней рядом.
— Нормально. А ты как?
— Капельницы. Больно.
— Ну потерпи. Осталось — то совсем немного.
Бабуля поникла.
— Когда я умру, вы меня не бросайте. Ходите на могилку.
— Мам, ты чего? Еще нас переживешь!
Бабуля ничего не ответила.
— Как твои дела? — она посмотрела в мою сторону.
Мне показалось, что в тот момент бабуля была более нормальной, чем некоторое время назад. И даже не совсем понимает, что она тут делает. Смотрит на все с некоторым удивлением и сохраняет спокойствие.
Хотя временами что — то странное проскальзывало в её поведении, манере речи.
Словно это совершенно другой человек.
Мама принесла ей передачку, нож, чтобы резать сыр и хлеб, и бутылку питьевой воды.
На всякий случай. Может, здесь хреновая водопроводная вода.
Вернулись мы достаточно поздно. Перед этим зашли в магазин, отоварились и спокойной походкой пошли домой, стараясь ни о чем не разговаривать.
Ночь на удивление прошла спокойно.
Я сидела в своей комнате и переписывалась с Сергеем.
Сергей: Ну как у вас там дела? Все хорошо?
Я: Да вроде бы. Бабуля более — менее пришла в себя.
Сергей: Значит, не все так плохо? Мы теперь можем снова проживать вместе?
Я тяжело вздохнула.
Я: Я не уверена, но у меня в последнее время плохое предчувствие. Хотя я стараюсь делать вид, что мне все равно. Да я даже не воспринимаю происходящее всерьез! Может, это шок или что — то в этом роде. Не знаю. Давай пока подождем, хорошо? Я понимаю, тебе там одному
