интерес к подобным изданиям начал иссякать, поскольку домохозяйки, составлявшие основную массу читательниц, стали переключаться на просмотр нового телесериала, а не на чтение литературного варианта старого, — Вельяминов тоже «переключился», оперативно заключив с крупным американским издательством договор на серийное издание переводных женских романов, представлявших собой графоманскую белиберду американских домохозяек. И тут он угадал вовремя — небольшие, красочно оформленные «покет-буки» про красивую заграничную любовь пользовались такой бешеной популярностью, что однажды полушутя-полусерьезно он даже предложил своей жене попробовать сочинить нечто подобное. Антонина удивилась, попробовала — и отказалась.
— У меня ничего не получается, — объяснила она мужу. — Фантазировать я не умею, а собственного жизненного опыта явно не хватает.
Он не стал настаивать, тем более что уже принял решение издавать детективы. Благодаря коммерческой жилке, неожиданно проснувшейся в пятидесятилетием члене Союза кинематографистов СССР, его издательство несколько лет процветало, но затем наступили трудные времена. Во-первых, Вельяминов не смог в очередной раз предугадать изменение рыночной конъюнктуры — его главные конкуренты из издательства «Сэкмо» стали раскручивать серию «женский детектив», в то время как он пренебрежительно отмахнулся от этой затеи, посчитав, что настоящий детектив может быть только мужским. Однако современные российские графоманши приобрели неожиданную популярность, настолько серьезно потеснив на детективном поприще мужчин, что спохватившийся Вельяминов даже предложил своим авторам издавать их новые произведения под женскими псевдонимами.
Но было уже поздно — грянул очередной экономический кризис, курс доллара круто подскочил, большая часть денег издательства сгорела вместе с хранившим их банком, и резко упала покупательная способность населения. Теперь тираж в десять тысяч экземпляров считался вполне приличным, а двадцать — почти бешеным. В довершение всех бед, на издательство «Дора» начала всерьез наезжать книжная мафия. Вельяминов получил предложение — платить за право продавать свои книги на уличных лотках и в подконтрольных этой самой мафии магазинах, но отважно отказался. В результате возможности сбыта его новых изданий резко сократились. Теперь Антонина все чаще стала видеть своего мужа глубоко задумавшимся над какой-то мучительной проблемой. До этого она предпочитала не вмешиваться в его дела, справедливо полагая, что все равно ничего в них не смыслит, но теперь не выдержала и однажды спросила его в упор:
— Может быть, ты наконец соблаговолишь посвятить меня в свои дальнейшие планы?
Это произошло буквально через несколько дней после печально знаменитых взрывов жилых домов в Москве, когда город практически перешел на осадное положение.
— Эта страна сошла с ума, — не удивившись ее вопросу и словно бы продолжая свои размышления вслух, отвечал муж. — Представляешь, на какой бы склад я теперь ни приехал, все владельцы выдают одну и ту же остроту: «Вы нам, случайно, гексогенчику не привезли, ха-ха-ха?» А тут еще новые выборы на носу, перед которыми обязательно последует новый всплеск массового безумия. Пора что-то предпринимать… — И он вопросительно посмотрел на Антонину.
— Что ты имеешь в виду?
Ответ Вельяминова поразил ее своей неожиданной запальчивостью.
— Уехать из этой страны к чертовой матери!
— Каким образом?
Муж усмехнулся:
— А сама не догадываешься? Ты же знаешь, что по отцу я — Вельяминов, а по матери — Куперман. В Америке и Израиле у меня есть родственники, которые охотно помогут нам устроиться на новом месте.
— Но я не хочу уезжать! — запротестовала Антонина, мгновенно вспомнив давнишнее предложение другого режиссера — Заславского. — Я люблю свою страну.
— Эх, Тоня, — устало покачал головой муж, — любить Россию лучше издалека, поскольку вблизи это делать слишком опасно! Кроме того, ты забываешь о нашем сыне. Война в Чечне рано или поздно возобновится и растянется на долгие-долгие годы. Неужели ты хочешь, чтобы через десять лет его забрали в армию?
— Ты думаешь, что до этого времени у нас ничего не изменится?
— Разумеется, изменится, но кто бы мне сказал — в какую сторону? Пусть лучше наш Вовка вырастет в нормальной цивилизованной стране, где мы сможем быть уверены, что он не станет поклонником коммунистов, либерал-демократов или фашистов. Фактически он уже является представителем нового поколения, родившегося в новой стране, но ведь здесь его всегда могут испортить! Представляешь, вчера меня спрашивает: «Пап, а кто такой Ленин?» — «Откуда ты знаешь эту фамилию?» — «А мне в школе учительница сказала — тебе, мальчик, повезло, потому что тебя зовут как Владимира Ильича Ленина!» Ну и чему его сможет научить подобная дама?
Антонина слушала мужа довольно рассеянно, поскольку мысль об эмиграции вызвала в ней бурю эмоций. Аполлинарий Николаевич это понял и не стал торопить:
— Давай сейчас ляжем спать и вернемся к этому разговору, когда ты хорошенько все обдумаешь.
Через неделю они начали готовиться к отъезду, а через два месяца уже оформили все необходимые документы. Поскольку получилось так, что мужу пришлось задержаться, чтобы как можно удачнее распродать все нажитое имущество, включая и издательство «Дора», Антонина с сыном прилетели в Нью-Йорк раньше него.
За день до того, как Аполлинарий Николаевич Вельяминов вступил под своды аэропорта имени Кеннеди, все американские газеты пестрели аршинными заголовками, во всех сводках новостей шли одни и те же сюжеты. Америка была потрясена невиданной катастрофой, а президент объявил однодневный национальный траур. Взлетавший самолет ДС-12 компании «Пан-Ам» не успел набрать нужную высоту и врезался в Бруклинский мост, по которому струился поток машин. Проломив боковые ограждения моста, он зацепил, смял и сбросил в реку несколько автомобилей, после чего рухнул сам, раскололся и пошел ко дну. Спасательные службы с катеров и вертолетов вылавливали немногих, чудом уцелевших пассажиров, отчаянно барахтавшихся в холодной воде. Все комментаторы и свидетели наперебой рассказывали об одном мужчине, который самоотверженно помогал подплыть и схватиться за спасательный трос другим людям. Когда же очередь дошла до него самого, сердце не выдержало, и он утонул прежде, чем к нему подобрался катер.
Пройдя таможенный контроль и получив багаж, Аполлинарий Николаевич тут же устремился к ближайшему телефону и, затаив дыхание, набрал номер своего двоюродного дяди со стороны матери — Исаака Познански, — у которого должны были остановиться Антонина с сыном. Долгие томительные гудки буравили его мозг, и тогда он, не выдержав, бросил трубку. Почему жена его не встретила, хотя он отправил
