Константин Кокуш
Можно, я останусь тут жить?
1
— Татьяна? Смолина? — девушка в красной ветровке по-прежнему увлеченно расшнуровывала клапан своего рюкзака. Не расслышала? Я подошел ближе, и уже собрался было позвать еще раз, когда она победила, наконец, застежку клапана, что-то из него извлекала и выпрямилась.
— Татьяна? — на этот раз она обернулась и я, наконец, разглядел ее лицо. Смуглое, правильное, красивое. В огромных смешных очках.
— Вы — Игорь?
— Да, я тебя уже пять минут зову! Как добралась, без происшествий?
— Да, да, все в порядке… Я просто музыку слушала, — она смущенно улыбнулась и извлекла из ушей горошинки радионаушников.
— Ну, раз все в порядке, тогда поедем? Давай рюкзак.
— Смешно, я Вас совсем другим представляла! Загорелым, высоким!
Странные вещи иногда вбивают себе в голову женщины. Как могу быть загорелым, если сейчас на дворе апрель?
— Да, смешно… Ну ладно, квартиру я тебе нашел, недорогую. Сейчас завезу тебя туда, устроишься, отдохнешь. Мне надо еще на работу заскочить, отпроситься на завтра. А завтра утром рванем искать твой форт, если еще не передумала. Хорошо?
— Конечно, да, спасибо… — Таня все еще вымученно-смущенно улыбалась.
Всю дорогу, продираясь по пробкам через центр города, я размышлял о том, зачем вообще втянулся в эту авантюру. Странная девочка постучалась ко мне в 'аське' пару месяцев назад, стала спрашивать довольно-таки загадочные вещи про Севастопольские батареи, старые разрушенные военные объекты и тому подобное. Она нашла меня через диггерский сайт, это понятно. И, признаться, даже заинтересовала своими вопросами. Но подземелья подземельями, а общение у нас с ней наладилось. Мы никогда не спрашивали фотографий друг друга, никогда не интересовались личной жизнью — но прониклись друг к другу самой искренней симпатией. Виртуально, разумеется. Мне, признаться, чертовски хотелось ее увидеть, я мечтал, что вот, быть может, это именно та девушка, которую я так до сих пор и не встретил? А когда мы встретились, получил в лоб заявление о том, что недостаточно красив и высок. Детский сад…
— Как Вы сказали, Вас зовут? А, Танюша. Ну и славно, Танюша, всего за три дня с Вас сто гривень. Вы правильно сделали, что не в сезон приехали! В сезон у нас цены — о-го-го! Да, Танюша, по поводу молодых людей и вообще веселья… Нет, ну конечно, приводите кого хотите, только в соседней квартире бабулька старенькая живет, ой какая строгая! Вы тихонько, если что. Ну, я Вас предупредила. А то, всякое бывает…
— Светлана Андревна, да что вы пристали к Тане? Она только ночь переночует и в поход уйдет. Вечером вернемся, еще ночь переночует — и домой. Какие тут гулянки?
Татьяна расплатилась с предупредительной хозяйкой, получила взамен стопку чистого белья и пару ключей, зачем-то связанных резиночкой для волос.
— Ну все, Татьяна, поехал я. Ты отдыхай, выспись перед походом. Если не передумала, конечно.
— Игорь, я… — опять эта смущенная улыбка, — прости меня, пожалуйста. Я ведь никогда в другие города одна не ездила, тем более — к мужчине. Вот и напридумывала себе… Ты не обижайся, ладно? Я завтра буду как огурчик, мы ведь найдем этот форт, правда?
— Найдем, не найдем — не знаю. А по поводу обид — проехали — мир и дружба. — в подтверждение своих слов я быстро чмокнул ее в щечку, — Все, мне пора. Завтра в шесть заеду. Рюкзак не забудь собрать. Фонари и веревки я захвачу. С нами пойдут еще двое моих друзей — Димон и Оля.
— Игорь, погоди. Я спросить хотела. Завтра мы на весь день уходим, послезавтра я уезжаю… Мне бы сегодня город посмотреть, ты так интересно про него рассказывал… Скажи, куда мне пойти вечером, поснимать, погулять…
— Сделаем так — я сейчас смотаюсь на работу, где-то через часик заеду за тобой. Покажу тебе город по полной программе, что успеем!
2
— Что, так и стоял во весь рост на бастионе под пулями? Все прятались, а он стоял?
— Да. Я вот думаю, что это за качество такое. Ведь мог же пригнуться, другие же прятались — и остались живы. И он мог пригнуться, и Корнилов мог… Да и боялись, наверное, не меньше других. Но — стояли, дух матросский поднимали. С их именем на устах матросы и под пули шли, и умирали. Правильно это или нет? Ведь погибли все самые лучшие, самые талантливые, самые умные. А дурак Меньшиков, к примеру — живехонек остался. И ведь зазря погибли, город все равно пал. Тем не менее, когда их имена слышишь — дрожь побивает, это ж каким человечищем нужно быть…
— Грустно это.
— Ага, теперь у нас по плану Херсонес, как раз закат скоро, погуляем по вечерним развалинам. Романтика!
Кажется, наша прогулка по Малахову кургану немножко растормошила Таню, она уже не смущалась. Более того, она как-то очень эмоционально воспринимала простые и знакомые мне с детства места. Так, словно не абстрактный адмирал Нахимов сто пятьдесят лет назад был убит на бастионе, а ее отец или дедушка — я видел слезы на ее глазах, когда рассказывал о последних днях Первой обороны, о тысячах людей, в печали бредущих по понтонному мосту, оставляя Город. О том, что 'Современная Троя', как называли Севастополь англичане, пала, но падение ее не принесло победы союзникам. О том, что в результате той войны проиграли все. В особенности — те, кто не вернулся…
Херсонес встретил нас багряным диском солнца и потрясающе красивыми облаками вокруг него — редко поймаешь такой красивый закат, что и солнце над горизонтом, и облака вокруг, и воздух чистый, прозрачный… Таня принялась щелкать своим цифровым 'кодаком', как принимается пить из родника человек, прошедший много дней по пустыне — жадно, часто, теряя и разбрызгивая вокруг себя воду, но, в то же время — как-то трепетно, получая от каждого глотка неописуемое удовольствие, такое удовольствие, которое можно испытать от воды, только пройдя через пустыню… Золотой купол Владимирского собора еще сиял в последних лучах солнца, а прибой у наших ног уже стал чернеть, наливаться тяжестью ночного, теплого моря.
— Можно, я останусь тут жить? — спросил Таня
— Жить?
— Ну да, поставлю палатку, и буду просто жить… Под этим небом, среди этих камней, возле этого моря! Разве это не счастье? Поверь, я имею на это право!
— Хорошая мысль, только зачем в палатке? Можно и в
