Книга Леди Арт - Дарья Кей

— Григ, — вдруг спросил Филипп, вышло хрипло. — Дракон может долететь до Форкселли?

Григ задумался, косясь на Филиппа с подозрением, а потом протянул:

— Не ду-умаю. Вайверн не сможет точно. Может быть, Гранит… Но это займёт несколько дней, и ни один наездник не выдержит такое путешествие на высоте.

Вайверн нетерпеливо бил хвостом и царапал землю.

— Ясно. — Филипп мотнул головой, дёрнул поводья, и они с Вайверном взмыли в небо.

Сначала Вайверн, воодушевлённо клокоча, пронёсся над вольером, откуда радостно закричал другой дракон. Видимо, тот, о котором рассказывал Григ прошлым утром. Но, не чувствуя ожидаемого счастья от хозяина, Вайверн повернул к стене.

И они летали всю ночь. Над лесами-великанами, чьи кроны сливались в океан чёрной листвы; над блестящей лентой реки; над каменными равнинами, где обитали дикие драконы. Вайверн проскользил над ними белой молнией и нерешительно опустился у гнезда Гранита. Того в нём не оказалось, и Филипп с сожалением похлопал дракона по холке. Зря он надеялся… Вайверн, вывернув шею, взглянул на хозяина и издал сочувственный звук.

И они полетели дальше. Туда, где никогда не были. Туда, где снова грохотали волны. От солёной ночной свежести кружилась голова. И чувства давили, грозясь разорвать, уничтожить. Филипп сильнее цеплялся в поводья. Было бы глупо свалиться из седла. Чтобы за сутки две любимые части жизни эту жизнь разрушили… Немыслимо! Филипп рассмеялся, и смех этот походил на смесь кашля и сдавленных рыданий.

Они отдыхали на обрывах. Разжигали костры, смотрели, как разгорался рассвет, и просто летали, летали…

Филипп не знал, который был час, когда, усталые, они наконец повернули к базе. Они не спали, провели на земле всего пару часов, и теперь Вайверн медленно взмахивал крыльями, держась ниже, чем обычно. После чистой звёздной ночи утро принесло облака и туман, взявшийся из ниоткуда и зависший белёсой полупрозрачной пеленой между небом и землёй. Филипп напрягал и без того уставшие глаза, чтобы видеть путь.

Вдруг Вайверн вздрогнул и напрягся. Чешуя на шее встала дыбом. Зависнув в воздухе, он скалился на размытый горизонт. Филипп нахмурился, вглядываясь вдаль. И он наконец увидел: тёмная точка приближалась к ним со стороны базы. Вырисовывались крылья, хвост… И наездник.

Тут напрягся уже Филипп. Из глубины поднялось предчувствие, которое точно подсказывало, кто это. И даже если Филипп ошибался, последнее, чего ему хотелось — видеть кого-либо. Он не хотел разговаривать, не хотел слушать советы. Ему было мучительно хорошо одному. Он почти представил, что ничего, кроме него самого, не существует.

Он положил ладонь Вайверну между лопаток, и тот тут же накренился, пикируя. Филипп обернулся: наездник тоже увёл своего дракона вниз. Вайверн резко свернул влево. Незваные гости — за ним. «Ну, как хочешь», — прошептал Филипп и вцепился в поводья сильнее.

Вайверн нырнул в крону, скрываясь в листве. Он лавировал меж ветвями, лианами, сжигал всё, что мешало на пути. Он взмывал, падал камнем. Прятался в тенях и зарослях, но всякий раз как Филипп оборачивался — преследующий сидел на хвосте.

Они играли в догонялки. Летали сквозь джунгли, петляя, как в лабиринте. Ветки цепляли одежду, крупные липкие листы хлестали по лицу. Вайверн выдыхался. Филипп чувствовал его усилия, и как только свет забрезжил меж листвой, увёл дракона туда. Они вылетели в ослепительно яркий мир, такой непривычный после зелёной полутьмы, и приземлились на берегу реки. Вайверн вопросительно вскрикнул, а Филипп спешился, не спуская взгляда со снижающегося дракона. Тот — такой же белый, как Вайверн, но с красными точками на чешуе — приземлился поодаль, кротко выгибая шею. Вайверн враждебно бил хвостом по земле.

— Здравствуй, отец! — выкрикнул Филипп, когда сомнений не осталось.

Дракон опустился на колени. Элиад Керрелл, несмотря на то что одна рука у него была парализована и покоилась на бандаже, уверенно держался в седле. Он перекинул ногу через седло с такой же ловкостью, как удалые мальчишки спрыгивают с лошадей, и оказался на земле.

— Здравствуй, — ответил он.

Филипп выглядел невозмутимо, но Вайверн уже выдувал из носа клубы дыма.

— Где же Гранит? — спросил Филипп с лёгкой издёвкой. — Почему ты на чужом драконе?

— Потому что ждать, пока вернётся мой, было бы так же долго, как ждать, пока мой сын сам соизволит рассказать, что он знает.

Филипп сжал кулаки.

— Ничего. Ничего он не знает, — процедил он. — Он дурак, и слепец, и если бы он знал, всё бы было иначе…

— Ты бы сбежал с ней? — Вопрос застал врасплох. Элиад ждал, его взгляд, тяжёлый и холодный, сверлил и нервировал.

Филипп не выдержал. Встряхнулся всем телом — и отвернулся. Он ушёл к обрыву над рекой и сел на землю, обхватывая голову руками. Та грозилась разорваться после бессонной ночи, и отец с его вопросами и молчаливым осуждением всё только ухудшал.

— Зачем ты здесь? — зло спросил Филипп, выуживая из волос крошечные листы. — Хочешь сказать, что ты был прав? Что я опять облажался? Ну так я знаю это. Понял уже. Вчера. Когда вернулся, и…

Филипп выдохнул и покачал головой.

— Я давно понял, что ты считаешь меня врагом, — тихо и спокойно проговорил Элиад. — Но неужели ты на самом деле думаешь, что у меня нет дел важнее, чем злорадствовать?

— Тогда зачем? — Филипп уткнулся лбом в ладонь, краем глаза следя за отцом. — Узнать, как я? — Он хмыкнул. — Отвратительно. Но я не идиот, чтобы что-то сделать с собой из-за этого.

— Это радует. — Элиад встал рядом с сыном. — А теперь скажи мне, что она говорила тебе?

— Ничего. Назвала имя, и всё. Я сказал Родерту проверить, но он ещё ничего не присылал.

— На Роуэла ничего нет. — Филипп вскинул голову, таращась на отца. — Да, Филипп. На него ничего нет.

— Ты знаешь?

Элиад кивнул.

— Твоя жена более ответственна, чем ты, Фил. Экстравагантна в методах (кто ей сказал, что убивающие проклятья на письмах — хорошая идея?), но всё же. И мне интересно, когда собирался сказать ты? Или если бы ты знал, что никакой информации нет, ты бы и не сказал?

Филипп сглотнул и глухо произнёс:

— Нет.

— Потому что ты не доверяешь её словам?

— Я верю ей, отец. Я не верю… — он не договорил, лишь покачал головой.

— Ясно. — Элиад нахмурился и продолжил тоном, не терпящим возражений: — В следующий раз я должен знать обо всех новостях. Кажутся они тебе неважными, непроверенными; кто-то другой считает