Но страх не лишал сил; он подхлестывал меня.
Лестницы, переходы. Комната за комнатой. Дверцы, скрытые устройства в стенах. Пыль, паутина, ржавчина. Шестеренки, приводы, пружины… Я бесстрашно возилась, настраивала, подтягивала. Иногда действовала наугад, но чаще находила подсказку в чертежах. С механизмом таких размеров не работал ни один часовщик. Я все равно что была блохой, попавшей в музыкальную табакерку, и пыталась настроить ее ход. При этом смутно представляя, каким должен быть результат.
— Курт, отправляйся в Ольденбург, — попросила я, задыхаясь, когда рядом появился камердинер. — Привези моего отца. Он толковый часовщик; он поможет. Пусть приедет.
Курт кивнул и исчез. Когда он привезет отца, может быть уже поздно, но я цеплялась за любую возможность найти помощь. Что если ничего у меня не выйдет? Что если я ошибаюсь?
Однако мало-помалу замок оживал. Рокот механизмов в стенах становился громче; теперь они работали в унисон, кладка вибрировала, и вместе с тем менялась и атмосфера в замке.
Я видела скрытое от остальных: как серые потоки силы ширятся и сливаются, как образуются мутные завихрения на месте их пересечения. Свечение мало-помалу разгоралось, но в полную силу не набирало, и цвет его не менялся с серого на живой голубой.
И что потом? Как я пойму, что наступил тот самый момент, когда можно использовать новую силу, чтобы человек и огромный механизм стали единым целым?
Я продолжала метаться по комнатам и коридорам, за мной бежала Роза. Она суетливо выполняла мои команды, ее горностай то и дело нырял в узкие щели. Тогда Роза закрывала глаза и спутанно объясняла, что ее зверь — и она — видят в темноте и пыли. Толку от ее объяснений было немного, но они уже и не требовались. Я все реже заглядывала в план. Потому что стала чувствовать замок. Я слилась с ним; наконец, я полностью отпустила разум и следовала инстинктам. Пальцы сами передвигали шарниры, затягивали пружины, прилаживали шестеренки и подталкивали их, побуждая к движению.
— Майя, — Гаспар тронул меня за локоть; я вздрогнула и уронила план, который, оказывается, держала в руках и изучала невидящим взглядом. — Спустись в зал. Ты должна это видеть.
— Полковник? — я вздрогнула. Неужели уже все, я опоздала, и он ушел… навсегда?!
— Нет. Он… еще дышит. Часы. Посмотри на часы.
Глаза Гаспара сияли, лицо было очумелое.
Мы побежали по коридору. Странно было видеть его в двух измерениях; стены словно превратились в пыльные полупрозрачные холсты, а призрачное марево становилось все плотнее. По латунным деталям проскакивали искры, воздух был так насыщен энергией, что гудел, волосы моих спутников трещали и шевелились, на кончиках прядей плясали синие огоньки.
— Что за черт?! — Гаспар провел рукой по шевелюре, но тут задрал голову и остолбенел. Споткнулась и Роза; на ее живом лице мелькнула гримаса ужаса.
Сверху раздался скрип и я, наконец, увидела, что так напугало моих помощников.
В руке каменного изваяния сами собой закачались весы; другое медленно повернуло череп, третье щелкнуло челюстью. Один за одним оживали каменные скелеты. Сыпалась пыль, скрипели спрятанные механизмы, приводящие их в движение, а латунные и медные сердца начали плясать и биться о каменные ребра.
— Дьявол, дьявол! — крикнула Роза. — Они живые!
— Нет же! — я покачала головой и засмеялась хриплым смехом. — Живые, как театральные марионетки. Зодчий замка любил такие эффекты. Каждый его механизм — часть театрального представления. Такова была его реальность, где механика это искусство! Спектакль, призванный очаровывать и пугать.
Я тронулась с места и побежала дальше, и стоящие вдоль стен изваяния кивали мне, кланялись или покачивали головами.
Вот и зал; я ворвалась внутрь и первым делом нашла взглядом Августа. Его распростертое тело было словно опутано тонкими алыми нитями, которые местами порвались и начали сереть. Дыра в груди горела цветом запекшейся крови. Никто этого не видел, кроме меня; для остальных он лежал труп трупом, бледный и неподвижный. Но я убедилась, что он продолжает жить, и у меня немного отлегло от сердца.
— Смотри! — Гаспар указал на гигантские часы. Все, кто оставался в зале — Рутард, генерал, господин Отмар, госпожа Шварц — тоже не отрывали от них глаз.
Маятник со свистом рассекал воздух. Он качался так быстро, что медный диск мелькал, как молния. Эмалированные фигуры на циферблате — символы огня, воздуха и воды — ожили. Они выдвинулись вперед; бог водного царства Тритон покачивал трезубцем; огненная саламандра била хвостом, кудри бога Эолая шевелились, словно от ветра. Корпус часов гудел и дрожал.
Стрелки, казалось, сошли с ума. Они крутились с бешеной скоростью, хаотично меняя направление, но никак не могли добраться до цифры «двенадцать». Стоило им поползти и почти достигнуть верхней точки, как они тут же падали и снова начинали метаться…
— Что происходит? — спросил кто-то ломким от волнения голосом.
— Замок копит силы, — ответила я, задыхаясь от почтения перед изумительным механизмом. — Подобно магниту он вытягивает их отовсюду. Каждый порыв ветра, каждая капля дождя, каждый всполох огня в печи превращаются в потоки магнетической энергии. Они вливаются в эфирный двойник механизма, чтобы оживить его. Но этого мало! Гроза, только бы сюда пришла гроза! Нужен хороший разряд электричества!
Но гроза все не приближалась. Слышался тихий рокот грома, но в отдалении, темноту ночного неба не прорезали вспышки молний, хотя по стеклам дробно стучали крупные капли дождя.
— Больше ничего не могу сделать. Надо ждать. Или обойдемся тем, что есть.
Я подошла к Августу и опустилась на колени. Провела рукой по его виску, по заросшей щеке… легко коснулась губами холодного лба.
— Не уходи, — повторяла я шепотом, изнемогая от собственного бессилия. Я столько сделала, но не получила ничего! — Не уходи. Держись. Еще немного…
Раздался оглушительный грохот. Стекла задребезжали, синяя вспышка озарила комнату, высветив каждую трещину в полу. Молния! Она ударила совсем близко — если повезло, в шпиль на башне!
И в ту же минуту за стенами замка прозвучал новый удар — но не небесный гром, а другой, гулкий, тягучий, похожий на тот, что издает наковальня после удара молота. Через секунду последовал второй удар, затем третий… они не прекращались, шли один за одним через равные промежутки.
Пол в замке дрожал, дрожали и стены.
— Это еще что такое?! — вскинулся генерал Вундерлих и бросился к двери. Но на пороге наткнулся на Эмиля.
Садовник был совершенно мокрым; вода стекала на пол с его одежды.
— Сердце в лабиринте! Оно ожило! Оно сокращается, бьется!
Словно в подтверждение его слов часы начали бить. Этого не должно было случиться — ведь я отключила систему боя! Но гул ширился, рос, заставлял стены замка вибрировать, а ноги находящихся в нем людей подгибаться.
