голосом сказала Кэтрин и положила свою руку поверх кисти старой подруги. – Не зря же мальчик все еще заботится о нашей репутации.
– О чьей репутации? О чьей!? – восклицала миссис Белл, вздымая руки кверху. – Теперь весь клуб вместе с лордом Олсуфьевым знает, что все благотворительные вещи были заражены сибирской язвой. Себастьян – этот паршивый, гнилой человек, получивший маленькую власть над кучкой блаженных, – по пути в Лондон коротко сказал, что нас с мужем больше не ждут на вечерах. Знаете, что это значит, Кэтрин?
– Что?
– В лучшем случае нас ждет судьба мистера Баррингтона.
Я рассмеялся, жуя жвачку, сел напротив женщин и сказал:
– Без поддержки определенных людей закон очень суров к таким, как вы, миссис Белл. О судьбе мистера Баррингтона может мечтать лишь ваш муж, но не вы.
– Клуб должен понести наказание! Это они впустили в Лондон невежественное, необразованное стадо дикарей, заполонивших половину города! – кричала хозяйка абортария, ударяя кулаками по столу. – Это они надеялись на доброту, когда варвары в ответ заливали улицы мочой, нечистотами, становились причиной дизентерии и беспорядков, продолжая плодить нищету!
Из двери выглянул мистер Кроуфорд, встревоженный громкими возмущениями миссис Белл, от которых начинала болеть голова, а в ушах происходило колотье.
– Что вам, Ричард? – спросил я через плечо. – Отвлекаете.
– Мистер Гилберт попросил узнать, не нужна ли вам помощь? В каждом углу штаб-квартиры слышно, как проходит допрос.
Я отрицательно покачал головой, но почти сразу же окликнул сержанта, который еще не успел закрыть дверь, вышел к нему в коридор, чтобы женщины не слышали нашего дальнейшего разговора, и попросил не выгонять из полицейского участка Анну, когда она приедет.
Ударив по рукам, мы с Ричардом договорились, что, как только миссис Гамильтон приблизится к допросной, он и другие полицейские плотно окружат ее, не дав шанса на побег.
Я также предостерег сержанта о возможном оружии, имеющемся во владении женщины, которая будет не слишком дружелюбно настроена, быть может, даже станет негодовать и что-то громко по-актерски требовать, устраивая дешевое представление, а затем я незамедлительно вернулся обратно к Кэтрин и Беатрис.
– Миссис Белл, откуда вам известно, что проститутки были убиты с помощью хирургического инструмента? – поинтересовался я, положив локти на стол и склонив набок голову.
– Вы подозреваете меня? – тревожно захохотала женщина, завалившись вперед, почти касаясь подбородком стола. – Меня?.. Ах, эта старая потаскуха Кэтрин вам сказала, что я знаю?
– Не смейте оскорблять миссис Мур, – ответил я, наблюдая, как глаза жены Бенедикта наливаются слезами от обидных слов старой подруги. – У вас нет на это никакого права.
– Это у вас нет права беспричинно обвинять всех, кто носит сверток под мышкой или держит в руках врачебный саквояж, – фыркнула в ответ Беатрис. – Я знаю о скальпелях, потому что почти весь персонал паба обсуждал в подробностях произошедшие зверства. Особенно ярко о них говорила выступавшая там труппа.
– Миссис Белл, вас обвиняют в распространении зараженных вещей, а не в том, что вы Уайтчепельский мясник.
Женщины многозначительно переглянулись между собой.
– Для чего тогда здесь миссис Мур? – спросила Беатрис.
– Не начни вы без умолку верещать, как маленький ребенок, я бы вам сразу сказал, для чего мы собрались в Скотланд-Ярде. Вас обеих попытались подставить, и люди, скрывающиеся под маской Уайтчепельского мясника, довольно хорошо были осведомлены о ваших жизнях.
Кэтрин и Беатрис окоченели в немом изумлении, почти что в испуге, и вопрошающими взглядами молчаливо требовали объяснений.
– Негодяи предложили большое состояние за их поимку, специально использовали сошедшего с ума мистера Фицджеральда, приближенного к вам, Беатрис, писали записки про нелюбовь к беднякам, убивали проституток, знавших Бенедикта, лечившихся в вашем абортарий и работавших на мистера Баррингтона, чей паб вы с миссис Мур часто посещали, – продолжал я, задумчиво постукивая пальцами по столу. – В день, когда Кэтрин приехала в Бедлам, преступники оставили в кабинете Клаудии послание, в котором обозначили свои знания о многочисленных отравлениях врача. Они убили Сьюзен Бернс в субботу, когда вас обеих не было на вечере у лорда Олсуфьева, и зарезали двух женщин, когда на паб Дэвида была совершена облава, используя старые сапоги Бенедикта в качестве обуви. Кстати, все послания, напечатанные на пишущей машинке, имели дефект – некоторые из букв двоились, как на бумажке, приклеенной к этюду Эбигейл.
– Вы обвиняете мою погибшую дочь? – скептически и даже враждебно спросила Кэтрин. – Или моего мужа? Они бы в жизни не смогли перерезать горло и за короткий срок совершить акт потрошения, не имея при этом ни малейших представлений о скальпелях и анатомии.
– Ни в коем случае! Однако позвольте мне напомнить вам, что в начале октября вы приняли в свой дом племянницу Бенедикта и ее мужа.
– Хотите сказать, что Анна преступница?
– Я лишь хочу сказать, что вам обеим сильно повезло. Совершив двойное убийство, преступник имел неосторожность оставить кровавые отпечатки от подошвы, принадлежавшие человеку, у которого не было проблем с ногами, – ответил я, слегка нахмурившись. – Вы, миссис Белл, тогда скрывались в Бирмингеме, а вы, миссис Мур, уже имели сильную хромоту, поэтому все подозрения с вас сразу же снялись. Были, конечно, еще некоторые вопросы, вызывавшие у меня сомнения в вашей причастности к убийствам, но ответы уже найдены.
– Так кто хотел нас подставить? – спросила Беатрис. – Они пойманы?
– Думаю, подозреваемый уже узнал, что Кэтрин в Скотланд-Ярде, и спешит сюда.
– Сам? Один? Вы же говорили, что их двое.
– Так получилось, что один из них почил за время расследования. Причем неожиданным и запоминающимся образом, – я усмехнулся, вспоминая, как погиб Филипп. – Второй преступник едет сюда сам. Это чудовище, а не человек, но знали бы вы, насколько оно глуповато.
В коридоре отдаленно послышались голоса мужчины и женщины, что-то выясняющих на повышенных тонах.
Мистер Кроуфорд иллюзорно пытался воспрепятствовать намерениям миссис Гамильтон и играл по ее правилам, ведя в сторону допросной. Ричард, как и я, ничего не имел против того, чтобы повременить с применением силы и позволить Анне в последний раз проявить свое актерское мастерство, которое являлось обычной накипью среди талантов больших артистов.
Она устроила крупный скандал с угрозами пожаловаться министру внутренних дел, если полиция и я сейчас же не отпустим миссис Мур обратно домой.
– Я пригрела на груди змею. Мы с Бенедиктом сделали для нее столько хорошего и доброго, а она оказалась последней дрянью, – прохрипела Кэтрин, чуть согнувшись, и горько заплакала, глотая соленые слезы. – Надо было выгнать ее еще тогда, когда она украла книги из моей библиотеки.
Миссис Белл засуетилась, приобняла старую подругу, которую совсем недавно сильно оскорбила, и начала ее мягко успокаивать
