была веселая и довольная, – ответила Кэтрин и устало закрыла глаза. – Если бы муж полгода назад узнал, что мой сустав поражен туберкулезом, он бы уже замучил меня до смерти. А сейчас, когда такие страшные вещи кругом происходят, ему не до меня, и я спокойно живу четвертый день и не вижу его искривленного в отвращении лица, завидевшего выпавшие волосинки из моего пучка на голове. Как он переживает смерть Эбигейл?
– Он разнес вдребезги половину вещей в доме. Потрясен, находится в отчаянии и сильно страдает.
– Так ему и надо, – сказала женщина, слабо-слабо улыбнувшись, и вновь приподняла веки.
– Помните день, когда на паб была совершена облава?
– Конечно. Еле успела тогда домой до прихода мужа.
– Кто может это подтвердить?
– Эдмунд. Он отвлекал Бенедикта, пока я переодевалась. После той ночи я больше не ходила в паб к мистеру Баррингтону. Сначала боялась, что меня снова могут разоблачить, а потом туберкулез забрал все мои силы. Как же жаль, что я не могу хотя бы еще один раз оказаться среди тех, кто доволен пинтой пива в конце рабочего дня и чьи головы не заняты скачками курсов, акций и долгами перед инвесторами.
– Можно посмотреть на ваши сапоги с томпаком?
– Зачем они вам?
– Мы с мисс Дю Пьен нашли это на месте преступления.
Я вытащил из набедренной сумки две грязные подошвы и показал миссис Мур.
Придя в ужас и задрожав от испуга, отплевываясь и стеная, женщина, одетая в ночную рубашку до ступней, встала с кровати. Придерживаясь за мебель и хромая, точно у нее было разбито бедро, Кэтрин с трудом дошла до шкафа и стала в нем копошиться.
– Держите, – прохрипела она, одной рукой передавая обувь, а другой держась за комод, чтобы не упасть. – Осматривайте, сколько хотите. Они принадлежали Бенедикту. Я подарила их очень давно, но ему не понравилось. Он носил их только весной и летом, когда сажал свои любимые цветы на заднем дворе много лет назад.
Я перевернул старые, истоптанные и потрескавшиеся сапоги и обнаружил на них совсем новую, чистую, не родную подошву, которую тут же срезал. Под ней до сих пор находились засохшие затеки крови, совпадающие с теми, что остались на бывшей подошве.
– О, боже!.. – воскликнула женщина, которую сильно залихорадило. – Боже!.. Мистер Брандт, Итан, я не убийца! Я… я не брала хирургические инструменты в руки с тех пор, как закончила университет! Меня подставили. Но кто?
– Откуда вы знаете, что жертвам перерезали горло с помощью хирургического инструмента?
– Миссис Белл говорила, что слышала об этом в пабе, – просипела Кэтрин, схватившись за лоб. – Зачем я вообще покидала дом и ездила в эту проклятую пивнушку!
– Одевайтесь. Поедем в Скотланд-Ярд, пока ночь и все соседи спят.
– Итан, я не могу. У меня совсем нет сил даже спуститься с лестницы.
– Я помогу вам. Ваше пребывание в штаб-квартире не будет долгим, но надо поторапливаться. Беатрис нас уже заждалась.
– Бетти?.. – спросила Кэтрин и сплюнула отходящую мокроту в салфетку, слегка размазав по губам легочную кровь. – Она убийца?
Я попросил ее не задавать лишних вопросов и просто следовать за мной.
Мне было боязно, что в помутненном состоянии Бенедикт и Клаудия могут натворить бед, поэтому я дал денег Эдмунду и попросил его остаться еще на одну ночь, чтобы он проследил за спящими детьми и угнетенными взрослыми.
– Если вы найдете человека, решившего напустить на меня полицейских, то я перепишу на вас весь свой бизнес. Не хватало еще перед смертью прослыть убийцей, стараясь всю жизнь быть святой, – сказала миссис Мур, когда я помогал ей выйти из экипажа перед Скотланд-Ярдом. – Бенедикт не умеет распоряжаться деньгами. Он все растратит на портовых девок и развлечения, и, может быть, попробует снова заняться гостиничным делом. Других родственников у меня нет, а дети еще малы.
– Кэтрин, что вы такое говорите? Я же понятия не имею, как управлять транспортной компанией и не хочу возлагать на себя такую ответственность. Зачем мне это нужно?
– Продайте и приобретите то, чем вы умеете управлять. Например, свой дом. Или вложитесь в лавки, в чайные предприятия, спонсируйте футбольные матчи, станьте букмекером!
– Ваше предложение действительно занимательно. Почему же вы сами этим не занялись, заимев финансовые трудности?
– Неизвестно, как скоро все это стало бы приносить мне деньги. Отель Бенедикта требовал содержания, а компания приносила средний, но стабильный доход, – прохрипела Кэтрин и остановилась отдышаться, жадно вдыхая ртом холодный воздух. – Итан, пообещайте, что, получив права на бизнес, вы не бросите моих детей и будете им материально помогать. Если с моим мужем что-то случится, отвезите Германа и Дакоту его родителям. Я оставлю вам адрес. Вы обещаете?
– Ваши дети не будут ни в чем нуждаться.
– Как хорошо, что лорд Олсуфьев смог вас так подробно разглядеть и привести в наш клуб, – сказала миссис Мур и пошла ко входу в полицейский участок, волоча за собой пораженную болезнью ногу. – Просто чудо. У Себастьяна всегда был наметан глаз на достойных людей. Особенно на тех, кто входит в его круг приближенных.
– Что вы имеете в виду?
– Вы мальчик одинокий и благодарный. Всегда бьетесь до конца. Я хочу попросить вас еще кое о чем. Закажите гроб поменьше. Мне все равно спать в нем одной.
В допросной нас ждала миссис Белл. Закованная в наручники и рассерженная, она позволила себе бранить неприличными словами меня, мистера Гилберта, полицейскую штаб-квартиру, лорда Олсуфьева и даже едва живую миссис Мур.
Под нескончаемую ругань Беатрис я усадил Кэтрин на стул, снял с себя пальто и закатал рукава рубашки, затем облокотился спиной к стене около выхода из допросной и скрестил руки на груди, молча слушая и ухмыляясь обещаниям хозяйки абортария устроить мне неприятности.
– Как вы посмели оклеветать меня и опозорить перед Себастьяном? Перед всем клубом? – голосила миссис Белл, бренча железной цепью между рук. – Вы привели сюда умирающую Кэтрин, которая не то что убить кого-то не может, она еле шевелит пальцами! Моя подруга тратит последние силы на совершенный вздор, вместо того чтобы проводить последние дни в кругу семьи!
Изрядно устав от ее писклявых выкриков, я быстрым шагом подошел к столу и сильно хлопнул по нему ладонью, отчего Беатрис вздрогнула, закрыла свой поганый рот и слегка сгорбилась.
– Вы правильно сделали, миссис Белл, что наконец заткнулись, – прошептал я со скрежетом зубов, – ведь я сделал вам обеим большое одолжение, доставив в Скотланд-Ярд ночью, а не днем, когда здесь ходят толпы людей, сующих нос не в свои дела!
– Дайте ему слово, Бетти, – слабым
