– Ох, мама! Что-то случилось между тобой и папой?
– Нет! Нет, ничего такого! У нас с Моррисом замечательные отношения. И всегда были такими. Но мне не следовало игнорировать тебя так, как я это делала! – И она полезла в сумочку за сигаретами.
– Я и не знала, что ты до сих пор куришь. – Блисс обрадовалась возможности поменять тему.
– Я никогда и не бросала, – призналась Киттен, щелкнув зажигалкой. – Я просто заставила поверить в это тебя – и всех остальных, кроме Морриса. Я ведь уже немолода, Блисс!
Блисс, не зная, что сказать, просто вновь погладила мать по спине.
– И я не имею никакого права просить об этом, но ты нужна мне. Мне нужно чувствовать близость… Нет. Я и так чувствую в тебе близкого человека. И это моя вина, что я никогда не умела выразить свои чувства.
Ну почему она решила выражать их именно в этот вечер? Блисс тут же одернула себя за нечуткость и тяжело вздохнула.
– Со мной все в порядке, мама. А что заботит тебя?
– Ничего особенного. Как всегда – заботы о тебе.
Увы, она всегда на первое место ставила то, что нужно ей самой. Ей самой и Моррису Уинтерсу.
– Моррис слишком требовательный человек, Блисс.
Это признание неприятно кольнуло Блисс.
– Мама, я знаю об этом.
– Он всегда прекрасно знал, чего хочет. И требовал это от меня. И от тебя тоже.
– Да.
– Я не осуждаю его за это.
– Да.
– Но я осуждаю себя. Потому что это был мой долг – возместить тебе то, чего недодавал он.
Блисс снова не находила слов.
– Ты позволишь мне сделать это теперь? – Киттен затушила окурок в керамическом стакане с кнопками. – Позволишь? Мы ведь можем попытаться начать все сначала. И стать просто матерью и дочерью, как обычные люди? Блисс…
– Тс-с! – Блисс впервые в жизни бросилось в глаза, какая Киттен уязвимая и беззащитная. – Я не знаю, что полагается отвечать в такой момент, но мне приятно, что ты еще что-то чувствуешь ко мне!
– Конечно, чувствую! Я люблю тебя! И я виновата, что не давала тебе почувствовать эту любовь!
– Мама…
Киттен встрепенулась. Отыскала в сумочке платок и вытерла глаза.
– Конечно, ты меня не простишь. Разве можно простить такое. Всю жизнь ты так и не смогла до меня достучаться. И не получила от меня ничего, кроме денег и нравоучений – по поводу и без повода. С какой стати тебе меня прощать?
– С такой, что мне самой станет от этого легче, – сказала Блисс. Она встала и обняла мать. – Давай не будем спешить, мама. Давай мы обе не будем спешить. Сегодня вечером ты подарила мне огромную радость. Разве это не прекрасное начало?
Киттен снова залилась слезами, склонившись к Блисс на грудь.
– Все хорошо. Все будет хорошо. Наверное, мы обе не можем похвастаться, что были до сих пор слишком счастливы.
– Я всегда пыталась делать то, что считала своим долгом, – бормотала Киттен, уткнувшись Блисс в плечо. – И мне стало легче, когда тот мальчишка сбежал из города. Я думала, что это правильно, потому что так думал Моррис.
– Так ты с самого начала знала о Себастьяне? – напряглась Блисс.
Киттен громко всхлипнула. Подняла залитое слезами лицо и высморкалась.
– Да ведь об этом знал весь город – разве не так? А я в то время постоянно бывала в родительском комитете, да и Моррис занимался спортивной программой для вашей школы – строил стадион и все прочее…
– Но никто из этих людей ничего не знал про Себастьяна и меня! Не знал до тех пор, пока не пошли слухи про Кристал Мур…
– Это я и имела в виду. Мы узнали уже потом. – Она снова промокнула платочком глаза. – Все в городе узнали уже потом.
– А ты мне никогда не говорила.
– Знаю. – Киттен снова залилась слезами, но на сей раз рыдала потише. – Мне следовало бы тебя утешить, но Моррис был вне себя из-за того, что могло бы случиться с нами, если бы ты и впрямь сбежала с этим мальчишкой Плато.
– Вы бы это наверняка пережили.
– Ох, милая, тогда все было по-другому! Нельзя было позволить себе то, на что теперь публика смотрит сквозь пальцы! И противники Морриса сделали бы из него котлету! Дескать, если он не в силах обеспечить судьбу собственного ребенка – как же он будет заботиться о нуждах своих избирателей? И все такое. Мы должны были выступать единым фронтом.
– И ты этого добилась, – заметила Блисс – без малейшего, впрочем, оттенка горечи. Испытывать горечь больше не было смысла.
– За твой счет. А что случилось с той жуткой девицей, с Кристал? Полагаю, он с ней развелся?
– Ты можешь полагать это с полным основанием, мама. Мы с Себастьяном скоро поженимся.
Киттен раскрыла рот от удивления.
– Ну… ну, я ведь и сама знала, что ты с ним встречаешься. В конце концов он вернулся в город – и все такое. Моррис сказал, что он упоминал про женитьбу, но мы пришли к выводу, что таким образом Плато всего лишь старался вывести твоего отца из равновесия.
– Я сама решила принять его предложение. – Блисс удивилась, как быстро сменилось настроение матери.
– Понятно… – Киттен выудила из пепла кнопку и рассеянно вертела в пальцах. – Ну, ты сама должна знать, что для тебя лучше.
– Мама. – Блисс наклонила голову так, чтобы видеть ее глаза. – И это все? Ты не станешь ни отговаривать меня, ни толковать о том, как плохо это отразится на папе? На его борьбе с детской порнографией, к которой, кстати, Себастьян не имеет никакого отношения?
– Я постараюсь сделать все, чтобы ты поверила: мы с папой поддержим любое твое решение, – заявила Киттен, выпрямившись. – Моррис способен справиться с любыми трудностями. Я убеждена, что он не отступит ни перед чем на пути… ну, ты сама знаешь куда. Мы просто пока стараемся не говорить об этом вслух.
– Хорошо бы папа с тобой согласился.
– Согласится. – Киттен смогла даже выдавить из себя улыбку. – Тебя удивит, какое огромное влияние я могу оказывать на твоего отца. Но на публике он это умело скрывает. Ты ведь знаешь, ему нужно поддерживать имидж сильного человека. Но в личной жизни он просто киска. Особенно со мной.
– Ну тогда все прекрасно, – согласилась Блисс, хотя в памяти у нее сохранились совершенно иные воспоминания. – И буду рада, если мы станем семьей. – Сказать при этом «снова» у нее не повернулся язык – ведь это должно случиться впервые. – Честно говоря, я сейчас даже более счастлива, чем в семнадцать лет, когда Себастьян впервые предложил мне пожениться. В том, что случилось, нет его вины. Во всяком случае – прямой.
– Что ты имеешь в виду?
