Небольшая почерневшая от времени постройка показалась нехарактерной для Англии. Архитектура скорее напомнила храмы Скандинавии или Балтийского региона, да и о том, что она считалась защитницей моряков и рыбаков свидетельствовала морская атрибутика: знаки, символы, корабли, судовой колокол.
Внутреннее убранство церкви и её мрачный викторианский интерьер соответствовали внешнему облику. Впечатление усиливали прохлада, полумрак, торжественная тишина и безлюдность.
Ольге пришла в голову мысль, что Уайт знал, в какое время наведаться сюда лучше всего. Он держал её под руку, ненавязчиво направляя к облачённому в чёрную ризу викарию, престарелому, невысокому и полному, прохаживающемуся вдоль резных скамей.
Сложив руки на животе, тот сосредоточенно вслушивался в английскую речь Уайта с сильным французским акцентом.
Обаятельный жулик без зазрения совести сообщил, что они с молодой женой находятся в свадебном путешествии. Они прибыли в Лондон на несколько дней и желают проникнуться святостью старинного храма, окунуться в его историю, прочувствовать атмосферу царящего в нём умиротворения и покоя.
Уайт сыпал восторженными эпитетами, возносил глаза к потолку. Склонялся к Ольге, заглядывал в её глаза, норовил прижать её к себе в поисках поддержки в желании осмотреть церковь и услышать занимательную историю каждой вещи.
А он умеет быть убедительным, — бессмысленно улыбалась Ольга, опуская голову и старательно отводя глаза от викария. Если на её руках были перчатки, то на пальце мужчины появилось тонкое обручальное кольцо.
Она слушала неспешное повествование священника об истории храма и значимых для неё событиях, разглядывала непритязательную обстановку. Близкое местоположение к Лондонскому Тауэру объяснялось связью церкви с королевской семьёй. Когда-то король Эдуард IV превратил её в часовню, и позже в ней какое-то время хоронили убитых узников Тауэра. Во время Великого лондонского пожара в 1666 году здание удалось спасти. Адмирал Уильям Пенн приказал разрушить соседние дома, чтобы бушующее пламя не добралось до храма.
Незаметно новоявленный «муж» Ольги продвигался к тумбе с огромной кружкой-копилкой с навесным замком для сбора пожертвований.
Священник, упёршись животом в тумбу и вперив немигающие блёклые глаза в необычайно общительного француза, намекнул о внесении посильной жертвы на содержание храма. Тот, не колеблясь, внёс приличную сумму, тотчас изъявив желание посетить склеп, в который мечтал попасть едва ли не с младенчества.
Викарий отрицательно закачал головой: посещение склепа посторонними строго воспрещено.
Оглянувшись по сторонам, «муж» предложил Ольге осмотреть колокол, а сам вплотную приблизился к священнику. Зашептал что-то у его лица, косясь на свою молодую жену.
Ольга с интересом рассматривала колокол, в то время как служитель религиозного культа с неподдельным любопытством принялся украдкой бросать на неё удивлённые взгляды. Она не могла понять, о чём идёт речь, но чувствовала, что о чём-то очень личном. Она густо покраснела и отвернулась, отходя дальше и делая вид, что занята созерцанием алтаря. Оказывается, для его устройства использовались камни из замка Ричарда Львиное сердце, доставленные со Святой Земли! Неужели правда?
Викарий медлил с решением, и Ольга почувствовала облегчение: заказное преступление на грани срыва. Однако она недооценила природное обаяние, силу убеждения Уайта и знание им психологии человека. Он внёс повторное щедрое пожертвование, и это переломило ситуацию в его пользу.
Ольга, наблюдая за ним краем глаз, усмехнулась. Расчёт за краденый раритет восполнит утрату многократно.
Спуск в подземное хранилище проходил через арку, сохранившуюся с саксонских времён. Викарий указал под ноги на фрагмент кафельного пола, сохранившегося со времён Римской империи.
Светильники на стенах слабо разгоняли темноту.
— Вам не страшно, моя дорогая? — спросил Уайт, завладев рукой Ольги. Уложив её ладонь на своё предплечье, привлёк «жену» за талию ближе к себе.
— Страшно, — подыграла она, ощутимо ущипнув его за руку.
— Чувствую вашу… эмм… робость, — наклонился он к её лицу, касаясь лёгким поцелуем щеки. Нагло улыбнулся викарию, обернувшемуся на них.
Свет лампы отразился дьявольским сиянием в чёрных глазах французского «мужа». Аромат сандала и мускуса стал ярче, острее. То ли от соблазнительного запаха, то ли от слабости и нахлынувшего волнения у Ольги закружилась голова.
Женщина замедлила шаг и тотчас услышала поддержку Уайта.
— Скоро всё закончится, — шепнул он.
Подземный сводчатый прямой коридор привёл в душный каменный зал без окон. Пахло пылью и чем-то приторно-сладким. Тускло мерцали лампы на стенах. Глаза привыкали к тяжёлой давящей полутьме. Вдоль стен стояли шкафы с открытыми полками.
Подойдя к ближайшему, викарий приступил к демонстрации церковных метрических книг, артефактов, найденных при раскопках, сопровождая показ рассказом об истории каждого предмета. Отвлекаемый каверзными вопросами любознательного француза, он разошёлся не на шутку, похоже, сев на любимого конька.
Ольга рассматривала древние вазы, глиняные черепки, латунные гравюры, утварь с замысловатой резьбой. Увлёкшись, едва не забыла о причине пребывания в склепе. Почувствовав, как Уайт оттесняет её в сторону, потихоньку ушла вперёд. Дивилась своему внутреннему состоянию. Скованность прошла. Её сменила дерзкая решительность.
Заметив, что мужчина закрыл собой фигуру викария, она отсчитала девятый шкаф и свернула в широкий проход. Пройдя десяток метров, упёрлась в деревянную статую пятнадцатого века. Здесь же стояла крышка купели с редкой красоты гравировкой. Надпись гласила, что она была восстановлена в 1682 году неким Гринлингом Гиббонсом всего за 12 фунтов стерлингов.
Ольга прислушалась. Полный силы голос викария, казалось, гудит со всех сторон. Она подобрала юбки и повернулась спиной к проходу. Распустила завязку на суме. Вдруг подумала, если предмет будет большим, то суму нужно будет перевернуть назад. Под кринолином[1] она станет незаметной.
— Дорогая, вы где? — услышала она беспокойный голос Уайта.
— Здесь, у статуи, — откликнулась Ольга. Заблудиться в двух шагах от выхода казалось подозрительным. — Споткнулась и обронила клатч. Не могу его найти в темноте.
Как она ни была готова к дальнейшим развитиям событий, а при появлении Уайта вздрогнула. Он стремительно приблизился и быстро опустил в распахнутую суму что-то небольшое. Его прищуренные глаза, остановившиеся на собранных у её колен юбках, повергли Ольгу в смятение. Она затянула завязки и рывком перевернула суму назад, отбивая руки мужчины, норовящего помочь, расправляя ткань на кринолине.
— Клатч, — напомнила она ему, указывая на возвышение со статуей, у основания которого виднелась сумочка.
В проходе показался викарий.
