– Но только не сегодня вечером. У нас вся жизньвпереди. Возможно, завтра. Но скажи мне… как все это было?
– Мою малютку звали Магдалена. Она была тощая, какселедка, без титек. В общем, ничего особенного. Но она оказалась весьма умной иинтеллигентной и напоминала мне о старой подружке.
– Тебе всего девятнадцать лет. Сколько же девушек утебя было?
– Ксавьера, пожалуйста, не пытай меня. Я невинен. Можетбыть, и не полностью, но у меня еще не было настоящей любви. Я спал сдевушками, да, с одной, двумя, тремя, была, может быть, и четвертая. Но я непомню никаких подробностей, они прошли мимо.
– Ты когда-нибудь ласкал девушку головой?
– Головой? Что это такое?
– Ты когда-нибудь… «ел» девушку?
– Ел?
– Ел ее киску?
Его загорелое лицо расплылось в широкой улыбке, от чегозаиграли ямочки на щеках.
– Нет. Конечно, нет.
– А как тебе понравилась бы «продувка»? Хорошая,старомодная «продувка»? Ты, конечно, знаешь, что это такое?
– Да. Я слышал об этом. Но ни одна девушка непроделывала этого со мной. Не сосала мой член, я имею в виду.
– Да ты шутишь. Ты спал с четырьмя различнымидевушками, и ни одна из них не облагодетельствовала тебя?
– Об этом и речи никогда не было.
– И речи не было… Боже мой!
– Я слышал, что это великолепно. Кое-кто из моихприятелей советовал мне попробовать. Вот поэтому я и отправился в бордель.Чтобы попробовать. Ты меня хорошо подзавела вчера, и поэтому мне требоваласьразрядка. Я даже не пытался намекнуть тебе, потому что ты, можно сказать, леди.Ты была уставшей, и администрация отеля устроила веселую жизнь, когда мы были утебя в номере. Вот поэтому я и пошел к «Ребекке». Там пять девушек, но выбор неочень велик. Четыре из них были злые, как собаки, а пятая, Магдалена, запросилас меня двадцать долларов, поэтому я и пошел с ней. В спальне я попросил, чтобыона меня пососала; это какое-то странное совпадение, что ты упомянула сейчас обэтом.
– Ну и как, она согласилась?
– Никоим образом. Когда она поняла, что я хочу, оназаявила, что никто из девушек с клиентами такими делами не занимается.Специализация борделя – «чистое» траханье. У меня не встал член до тех пор,пока я не лег и она не начала играть со мной. Я закрыл глаза и представил, чтоэто ты. И член сразу стал большим и крепким. Я сразу же попал в нее, и знаешь,она просто лежала подо мной, как дохлая рыба… так же, как и все остальныедевушки в моей жизни. Я был в экзотическом Мехико, платил двадцать долларов всамом лучшем борделе города и толкался в проститутку, которая изображала изсебя холодный труп. И не только это. Она оставалась в лифчике, и когда япопросил снять его, набралась наглости требовать с меня за это еще десятьдолларов. Пошла она к такой-то матери! Она просто кусок дохлого мяса.
– Успокойся, мальчик, – сказала я. Он все большеожесточался, а я не хотела, чтобы сегодняшний вечер был испорчен.
– Если бы я был с тобой… – сказал он.
– Ну, сейчас ты со мной, поэтому успокойся. Я покажутебе, как это делается по-настоящему… Ты не с этой дешевкой проституткой и не счетырьмя дразнилками у себя дома, а с той, кто знает, как это делается на самомделе.
Я видела его стоячий член и поняла, что наступило время дляхорошего, честного траханья.
– Прими душ, – сказала я.
– Зачем?
– Потому что я буду мыться с тобой, а потом я хочу,чтобы ты съел меня всю, с ног до головы. Для меня секс неполноценен без языка.
– Но… э… я не знаю, как начать.
– Оставь это мамочка. Я научу тебя всему, что знаю. Ну,не всему, конечно. Пока тебе надо знать, как сделать, чтобы в будущем девушкиговорили тебе спасибо.
Я отвела его в ванную, и мы раздели друг друга. Под душем янамылила его, а он меня, покрыв мои груди толстым слоем душистой пены. Соски уменя торчали, как стволы пистолетов.
Затем я старательно намылила его член, добившись хорошейэрекции. Она была настолько хороша, что я с трудом удержалась от того, чтобыпрямо тут же не усесться на его член. Я взяла в руку душ-переноску иотрегулировала напор воды до тонкой струи, направив ее под яичники. Водавосхитительно щекотала его. Другой рукой, образовав кольцо из большого иуказательного пальцев, я обхватила его напряженный, блестящий от воды член.
Когда уже нельзя было больше сдерживаться, мы еще разополоснулись под душем, и пошли в спальню, отряхиваясь, как мокрые щенята,только что выбравшиеся из воды.
Я была мокрой с головы до ног, волосы, как морскиеводоросли, свисали до плеч, растительность на лобке была сырой и плоской. Когдамы стояли у кровати, он инстинктивно поцеловал меня в губы, и по егостремительному языку я поняла, что смогу научить его многому.
Я сказала, чтобы он встал на колени у края постели. Зеркалобыло позади его, и я могла видеть каждое его движение. Затем я легла на спину такимобразом, чтобы его голова очутилась между моих ног и подложила под ягодицыподушку. Я посмотрела в зеркало и увидела свой высоко поднятый зад, свисающие скрая постели ноги и между пучков мокрых волос, розовую, блестящую, широкооткрытую вагину.
– Поцелуй ее, – приказала я.
– Я… э… э…
– Просто наклонись и поцелуй, как бы ты поцеловал меняв рот.
Я увидела, как он осторожно наклонился и его голова закрыламою вагину. Теперь все, что я могла видеть, это мои свисающие ноги и большуюкопну волос между ними.
Затем я почувствовала, как его губы дотронулись до вагины,легко и выжидательно.
– Поцелуй крепче, – велела я.
Он поцеловал еще раз. Его язык с явным удовольствиемотправился в исследовательскую экспедицию. Я ощущала мягкую и одновременногрубую жесткость его языка.
Лежа на спине, я могла видеть, как его голова медленнопоползла вверх до тех пор, пока он не взглянул мне в лицо.
– Это было…
– Что? – спросила я.
– О'кей.
– О'кей?
– Да… очень приятно.
Ну и дела, подумала я. Вот лежу я, женщина, привыкшая, чтомужчины сходили с ума от желания попробовать меня на вкус, обучаю этогоначинающего мальчишку тому, чего он никогда не пробовал в жизни, а все, что онможет сказать, это «о'кей».
Я села, взяла в руки его голову так, чтобы его глаза гляделив мои.
