Энни уселась на деревянный стул в углу, откуда могла все видеть и никому не мешать. Как только в комнате появился Джим, Джейн наконец-то поняла, что он намерен провести внутренний осмотр, и смутилась. Он, конечно, врач, но и свекор.
Но обдумать это она не успела, потому что ее скрутила следующая схватка, в два раза более сильная, чем предыдущая. Крик сорвался с ее губ, и, несмотря на боль, она поняла: что-то не так. Так быть не должно.
Джим отдал сыну несколько коротких распоряжений. Во время осмотра Кэл не давал ей сдвинуть колени. Линн поглаживала ее по руке.
— Черт, я нащупал ножку, — вырвалось у Джима. — Ягодичное предлежащие.
Встревожиться Джейн помешала новая схватка.
— Кэл, ложись под нее, — распорядился Джим. — Удерживай ее на животе и не давай сдвинуть колени. Джейн, не тужься! Линн, сбегай к машине и принеси мой саквояж.
Боль и страх парализовали Джейн. Она ничего не понимала. Что говорил Джим про ногу? При чем тут нога? Она в испуге смотрела на Джима, а Кэл уже сел рядом с ней.
— Что происходит? Не могу же я уже рожать? Слишком быстро. Что-то не так?
— Ребенок идет ножками, — ответил Джим.
Она громко застонала, потом закричала от боли. При ягодичном предлежании риск возрастает, в таких случаях детей рожают в укомплектованных всем необходимым операционных, а не в деревенском доме. Почему она не настояла на немедленном отъезде в больницу? Своим приездом сюда она поставила под удар их драгоценное дитя.
— В среду, когда она последний раз ходила к врачу, головка была внизу. — Кэл улегся на кровать.
— Иногда они поворачиваются, — ответил Джим. — Такое случается, хотя и редко.
Кэл уложил ее на себя. Спиной прижал к своей груди. Ногами обвил ее ноги, развел их как можно шире.
Ее ребенку грозит опасность! Какая уж тут скромность. Прижимаясь к телу воина, она знала, что он готов схватиться со всем миром, чтобы уберечь их ребенка.
Джим легонько сжал колено Джейн.
— Все пройдет очень быстро, дорогая. Совсем не так, как ты ожидала. Сейчас я собираюсь опустить вторую ножку, и ты не должна тужиться. Кэл, тут нужна предельная осторожность. Чтобы пуповина не задушила ребенка. Не позволяй ей тужиться.
— Дыши, милая. Дыши! Вот так. Как тебя учили. Все у тебя получается.
Боль захлестывала ее, но Кэл заставлял ее дышать вместе с ним, глубоко дышать. Нашептывал ей всякие слова. Нежные. Забавные.
Желание потужиться нарастало, она уже не могла устоять, из горла вырывались хрипы. Она должна потужиться!
Но Кэл, прирожденный лидер, не позволял ей сдаться. Он угрожал ей и уговаривал ее, и она подчинялась ему, потому что он не оставлял ей выбора. Она глубоко вдыхала и шумно, с криком, выдыхала, изо всех сил сопротивляясь инстинктам своего тела.
— Вот так! — воскликнул Джим. — Вот так, дорогая! Ты все делаешь правильно.
Схватки уже слились в одну. В учебных фильмах она ничего такого не видела. Там, в промежутках между схватками, пары играли в карты или прогуливались по коридору. Куда подевались эти промежутки?
Минуты текли. Сквозь туман боли прорывался только голос Кэла. Она беспрекословно выполняла все, что он ей говорил:
— Дыши! Вот так! Вот так, милая! Ты молодец. — Его сила словно вливалась в ее тело, и она использовала ее всю, без остатка. — Продолжай дышать, милая. И открой глаза, чтобы видеть, что происходит.
Она увидела, как Джим придерживает ножки ребенка. Он и Кэл вскрикнули одновременно, когда появилась головка. Чувство абсолютного блаженства наполнило все ее существо, когда она увидела своего ребенка в сильных руках свекра. С помощью ушного шприца, принесенного Линн, Джим быстро прочистил нос и рот младенца, затем осторожно положил его на живот Джейн.
— Девочка!
Младенец мяукнул.
Они протянули руки, чтобы коснуться мокрого, извивающегося, окровавленного тельца. Джим перерезал пуповину. — Кэл!
— Она наша, милая.
— О Кэл…
— Господи… Она прекрасна. Ты прекрасна. Я тебя люблю. С их губ срывались какие-то глупые слова, они целовали друг друга, плакали. Слезы текли по лицу Линн, когда она подхватила свою внучку и завернула в полотенце. Джейн была так счастлива, что даже не заметила, как Джим удалил плаценту. Не видела она и широкой улыбки на его лице.
Линн тоже болтала не пойми что, обтирая младенца влажной тряпкой.
Энни Глайд удовлетворенно взирала на свою правнучку.
— Ох она будет и проказница! Настоящая проказница. Подождите, и все увидите сами. Кровь Глайдов даст себя знать.
Линн хохотнула, поднесла младенца Джейн, но сильные руки Кэла перехватили девчушку.
— Иди сюда, сладенькая. Дай-ка мне разглядеть тебя.
Он держал дочь перед глазами Джейн, чтобы они оба могли насладиться крошечным сморщенным личиком, затем поцеловал крошку в лобик.
— Добро пожаловать в этот мир. Мы очень рады тебе.
Довольная, умиротворенная, Джейн наблюдала, как знакомятся отец и дочь. Она вспомнила, как когда-то давно кричала Кэлу: «Это мой ребенок! Только мой!» Глядя на счастливо улыбающихся родителей Кэла, бабку, ошалевшего от счастья отца ее дочери, Джейн поняла, как жестоко ошибалась она тогда.
Теперь она знала, что обрела. Вот она, общая теория. Не поля, а счастья.
Кэл вскинул голову.
— Я понял! — От его громового голоса дочурка открыла глаза, но не закричала. — Джейн! Мама! Папа! Я знаю, чему посвятить свою жизнь!
Джейн воззрилась на него:
— Чему же? Скажи мне.
— Не могу в это поверить! — воскликнул он. — Столько волнений, а ведь ответ лежал на поверхности.
— Почему ты ничего не говорил мне о своих волнениях? — раздался из угла сварливый голос. — Я давным-давно сказала бы тебе все, что ты хотел знать.
Все повернулись к Энни.
Она обвела их хмурым взглядом.
— Любому недоумку ясно, что Калвину суждено стать сельским врачом, пойти по стопам отца и деда. В нем же течет кровь Боннеров.
— Врачом? — Джейн в изумлении посмотрела на мужа. — Она права? Ты решил стать врачом?
Кэл покосился на бабку:
— А ты не думаешь, что действительно могла бы сказать мне об этом?
Энни фыркнула:
— Меня никто не спрашивал. Джейн рассмеялась:
— Ты будешь врачом? Это прекрасно.
— К тому времени как я закончу учебу, я буду старым врачом. Думаешь, ты сможешь жить с мужем-студентом?
— Лучшего и не придумать.
В этот момент Рози Дарлингтон Боннер решила, что ее незаслуженно забыли. Все-таки, черт побери, она — виновник торжества, а потому ей тоже должны уделять внимание! В конце концов, впереди у нее столько дел. Учить уму-разуму младших братьев, заводить друзей, лазить по деревьям, доставлять радость родителям и прежде всего писать великие романы.
