Гаитэ померещилось или в голосе Торна и правда прозвучало сожаление?
Зазвучала музыка. Торн увлёк Гаитэ в круг танцующих.
— Королева моего сердца, — с искрометной улыбкой сыпал комплиментами он, — с каждым шагом ты всё прекрасней.
Гаитэ на всё отвечала выученной улыбкой. Но стоило поднять глаза, как улыбка угасла под тоскливым и жёстким взглядом Сезара, наблюдающего за ними, не сводящего с них горящих, как у тигра в ночи, глаз.
Ужинали в узком кругу. За столом были лишь члены императорской семьи. Все старательно разыгрывали приподнятое настроение, хотя, возможно, у кого-то оно действительно было отличным.
— Как чудесно, отец! Достаточно взгляда на Торна и Гаитэ, чтобы понять правду — они влюблены и счастливы. А я ревную.
Сезар говорил шутливым, весёлым тоном и лишь глаза были как у тоскующей змеи.
— В такой близости к ним моё сердце бьётся чаще. Ведь я тоже люблю Гаитэ.
Все принуждённо смеялись.
— Вино поможет. Я уверен, — заявил Хозе Рокор, муж Эффи. — За молодых! — провозгласил он очередной тост.
— За молодых! — взлетели бокалы.
— За конец эпохи цинизма с бесконечной череды браков по расчёту. Да здравствуют браки, заключённые во имя истинной любви!
Гаитэ хотелось расплакаться и убежать отсюда прочь. Но так поступить могла маленькая деревенская девчонка, которой она давно уже не была.
Она не сбежала. Продолжала сидеть и улыбаться ставшей почти ненавистной, натянутой, словно приклеенной к губам улыбкой, от которой её изрядно тошнило.
Торн тоже улыбался. С надменным превосходством. Он, наконец, получил то, что хотел — обошёл ненавистного брата, отчего приз лишь вырастал в цене.
Гаитэ считала мгновения до конца вечера и, как только это сделалось возможным, поспешила покинуть общество. Тем более, что повод представился отличный — Эффидель поднялась из-за стола первой, ссылаясь на головную боль.
— Я, пожалуй, тоже пойду, — пробормотала Гаитэ. — Благодарю за прекрасный вечер.
— Позвольте проводить вас, — поднялся Сезар.
К удивленью Гаитэ, Торн не стал возражать. Разве не странно? Но, вероятно, у её будущего мужа были свои планы на вечер, что также не внушало ей оптимизма. Правильней было бы именно Торну проводить сестру и невесту, но мужчины слишком много выпили за вечер и, судя по энтузиазму, с каким они продолжали расслабляться, останавливаться на достигнутом никто не собирался.
Дворец погрузился в полумрак, в лунные лучи, редкие отблески свечей и полудрёму. Стоило отойти от освещённых комнат, ты словно попадал в другой мир. Здесь мог притаиться враг или демон, но отчего-то странное спокойствие снизошло на душу Гаитэ.
Сезар шёл посредине между двумя женщинами, поддерживая их под руки с равным вниманием, нежностью и предупредительностью. Дойдя до своей комнаты, Эффидель с полуулыбкой обернулась, переведя взгляд с Сезара на Гаитэ:
— Вы не войдёте?
— Пожалуй, будет лучше проводить Гаитэ. Завтра нашей новой родственнице может потребоваться выносливость марафонца. Сестра, надеюсь ты извинишь нас, если мы оставим тебя?
— Не сомневайся в этом, брат. Спокойной ночи! — послала им Эффидель воздушный поцелуй перед тем, как скрыться за дверью.
Стоило остаться наедине, как Гаитэ повернулась к Сезару, мгновенно сбрасывая с себя маску счастливой, умиротворённой невесты. С его лица тоже сползла мина самоуверенного, самовлюблённого наглеца, так старательно демонстрируемая всем весь вечер. Теперь оно приняло напряжённое, даже грустное выражение как у человека, обречённого на нечто тягостное для себя.
— Я думала, что не увижу вас до свадьбы, — вздохнула Гаитэ.
— И кажется, вы не рады встрече? — грустно откликнулся он.
Гаитэ пожала плечами:
— На этот вопрос нет однозначного ответа.
— Что же в нём неоднозначного?
Неожиданно Сезар взял её за руку, заглянув в глаза:
— Скажите, что печалит вас? Даже когда вы появились здесь впервые, всеми оставленная, загнанная, в ваших светлых глазах не отражалось столько печали? Чего вы боитесь, Гаитэ? Вы под надёжной защитой. Мы позаботимся о вас и вашем будущем. Неопределённости больше не будет…
— О! Боюсь, что всё как раз слишком определённо.
— И это пугает вас?
— Не пугает. Скорее печалит.
— Что печального в браке с наследником престола? — Сезар спросил об этом без насмешки или сарказма. Это был просто вопрос.
— Никогда не думала о браке, как о способе найти политическую выгоду, но среди знати, чтобы ты не делал, тебя беспрестанно окружает кровь, предательство, бесконечное насилие. Не важно, шагнёшь ли ты вправо, пойдёшь ли налево — всё равно будет тоже самое. Мне сложно представить, что вся мой жизнь пройдёт рядом с вашим отцом, братом, рядом с вами или моей матерью. Я не такая, как вы.
— Да, я знаю — вы чуткая и мягкая. Вы во всех стараетесь видеть хорошее, — губы Сезара горько скривились. — Даже в тех, в ком хорошего почти нет.
Он смотрел ей в глаза, словно взглядом пытался удержать от чего-то. Или удержаться самому?
Гаитэ встретила его взгляд таким же прямым, ищущим ответа, взглядом:
— Скажите, это правда — то, что о вас говорят?
— Обо мне говорят много чего. Какая правда вас интересует?
— Вы действительно убили всех Форсева? И не просто отдали приказ, а перерезали горло им лично?
Сезар поморщился, непроизвольно поднимая пальцы к лицу, устало потирая переносицу:
— Вас это тревожит?
— Ваша кровожадность? Признаться, да! Зачем вы это сделали? Разве недостаточно было самого факта победы над врагом?
— У вас завтра свадьба, а вы стоите здесь, со мной, и пытаетесь выяснить мотивы моих поступков? — с усмешкой протянул Сезар.
— Всё именно так. Я получу ответы на свои вопросы? Почему вы столь жестоки? Вам нравится проливать кровь?
— С каким упрямством вы идёте к цели. Успели научиться этому у нас?
— О чём вы, Сезар? Я ведь Рэйвдэйл. Фамильное упрямство моих предков успело войти во многие поговорки, но дело, на самом деле, в другом. Я просто хочу понять вас. Подобная жестокость, коварство и кровожадность не могут не отталкивать людей. Вы же понимаете это?
— Конечно, любовь моя. Я выиграл много боёв, но ваше сердце мне уже не завоевать, добром ли, неволей — оно принадлежит другому, и вы неоднозначно дали мне это понять.
— Прошу вас, не нужно играть со мной! Просто скажите — зачем вы убили мальчишек, почти ещё детей? Это же не принесло вам славы?
— Это внушило страх в сердце наших врагов и в сердца тех, кто колеблется с выбором. Верность не всегда заслуживается любовью, Гаитэ. Куда чаще к ней вынуждают другие средства.
