Засунув оружие за ремень, Джослин закрыл люк, закрутив его железными болтами, так что для случайного прохожего все выглядело, как и прежде. Интересно, кто же все-таки оказал ему такую услугу, предоставив возможность избежать смерти? Он по-прежнему был уверен, что первым сюда приходил Рагнар. Он почуял его всем своим нутром — его пылающую местью кровь, его дыхание в темноте, пронизанное жгучей ненавистью. Но во второй раз? В замке находилось лишь несколько человек, желавших его освобождения, — он являлся любимым сыном Железного Сердца, хорошо знакомым многим его вассалам, — но он сомневался, что им удалось бы пройти мимо фламандских наемников Рагнара.
Этот поступок — загадка, и наверняка останется ею, так же как и его спаситель. Похоже, незнакомец не хотел, чтобы об этом узнали, и Джослин не мог его винить в этом. Он поднял свечу и потушил ее. Завтра утром точно так угасла бы и его жизнь. Но все еще покрыто завесой тайны, будущее неопределенно, все еще может произойти. Но для начала, однако, следует попытаться освободить из камер своих людей.
Джослин осторожно передвигался по подвалу, на ощупь пробираясь между бочками и снопами соломы, прачечными кадками и штопаными мешками. Нужно было тщательно взвесить каждый шаг, так как здесь господствовал полный мрак, и он понимал, что если что-нибудь заденет или перевернет, то охрана Рагнара тотчас прибежит на шум.
Он коснулся плечом одной из каменных колонн, поднимавшихся вверх к арке и поддерживающих своды подвала. Внимательно начал отсчитывать шаги до следующей колонны. Десять. И еще десять до другой. Он знал, что размеры подвала соответствовали, хотя и грубо, размерам зала, находившегося наверху, и, если он будет следовать вдоль этих колонн, они постепенно выведут его к лестнице.
Еще десять шагов, еще одна колонна, и он почувствовал под пальцами линии, высеченные по песчанику. На ощупь изучая колонну, он понял, что кто-то вырезал миниатюрную площадку для старинной рыцарской игры, рассчитанной на девятерых. Хорошо прощупывался большой квадрат, внутри которого находились два квадратика поменьше, а также ямочки, располагавшиеся на одинаковом расстоянии друг от друга. Он напряг зрение, когда понял, что теперь, должно быть, находится совсем рядом с камерами. А насечки могли быть оставлены одним из охранников, пытавшимся чем-то развлечься и развеять скуку, сопутствующую долгому пребыванию на посту.
Джослин двинулся к следующей колонне, сделал еще пять шагов и наткнулся на несколько бочонков. «Вино для гостей», — решил он. Его всегда ставили возле входа, потому что за ним очень часто приходили. Кроме того, теперь он видел неровные очертания бочек. За следующей колонной на крюках, вбитых в стену, висели два свечных фонаря и излучали рассеянный золотистый свет. Он услышал голоса, стук игральных костей внутри кубка, звон оружия на кольчугах.
Джослин прокрался вдоль ряда бочек, пока не заметил короткий стол, располагавшийся между колоннами. За ним с обоих концов сидела охрана. Осмотрев их доспехи, решил, что это наемники. Теперь было намного больше света, так как на середине стола стояла наполовину сгоревшая свеча, украшенная застывшими струйками расплавленного воска. На деревянном подносе лежала изуродованная коврига хлеба, а возле нее стоял каменный кувшин для пива. Но в данный момент воины не пили, потому что один из кубков они использовали для встряхивания игральных костей.
Он заметил, что у каждого воина был меч, а их копья из ясеня, будто подпорки, стояли у стен камер. Сами казематы отделялись от остального пространства прочными дубовыми досками и сверху небольшими железными решетками. Через одну из них глазел Ги де Монтобан, наблюдая за игрой в кости.
— Сколько еще осталось до рассвета? — спросил де Монтобан у охранников.
— Час, а может быть, меньше, — ответил один из них. У него вокруг рта уже отросла темная густая щетина, и говорил он с сильным фламандским акцентом. — Тебе так не терпится посмотреть, как его повесят и сдерут шкуру?
— Это не что иное, как хладнокровное убийство. И если вы в нем тоже примете участие, тем самым подпишете себе смертный приговор.
Фламандец засмеялся, начав трясти кости, а затем выбросил их на стол.
— Давай, давай, по крайней мере согреешься, пока болтаешь, — сказал он, потирая руки. — Опять семь, Иоахим, теперь ты должен мне свой ремень.
Второй охранник, застонав от огорчения, снял свои ножны, расстегнув красивый резной ремень, опоясывавший его толстую талию.
Джослин тихо поднялся из-за бочек. Ги де Монтобан заметил его, и его глаза засверкали от удивления. Затем он завизжал и завыл, как одержимый. Один из охранников отбросил кости и, вскочив на ноги, направился к камере посмотреть, что происходит. В этот момент Джослин выбежал из своего укрытия и набросился на второго фламандца. У того просто не осталось времени, чтобы защитить себя. Все еще держа в руке ремень и раскрыв от изумления рот, он повернулся лицом к Джослину. Его одетое в кольчугу туловище выглядело почти непробиваемым, и поэтому Джослин целился ему в ноги, прикрытые лишь шерстяными штанами. Топор, острый как бритва, словно нож по маслу, разрезал шерстяную ткань, плоть и кости. Хлынула кровь. Закричав, фламандец упал. Его товарищ выхватил из ножен меч и, отвернувшись от камер, приготовился атаковать Джослина.
Отбросив в сторону топор, зная, что меч фламандца намного превосходил его по длине, Джослин перескочил через лежащего на полу и истекающего кровью воина и схватил одно из стоявших у стены копий. После чего он сразу же кинулся на своего противника, угрожая ему твердым железным острием. Позади него раненый наемник кричал и бился в агонии, распластавшись на полу.
Фламандцу пару раз удалось увернуться от выпадов Джослина, но, быстро бросив взгляд через плечо и увидев, что до лестницы еще остается приличное расстояние, он закричал:
— Все! Я сдаюсь, я сдаюсь! — И уронил свое оружие.
Но Джослин не хотел расставаться со своим копьем.
— Открой камеры, — резко приказал он, подергивая острием.
Фламандец сделал так, как ему повелели, в спешке неумело и неуверенно вытягивая тяжелые деревянные балки из отверстий.
— Теперь присмотри за своим другом, пока он не умер! — крикнул Джослин, когда заключенные, надавив на двери, открыли их, оказавшись на свободе. — Воспользуйся выигранным тобою ремнем, чтобы остановить кровотечение.
— Лорд Джослин! — Глаза Ги де Монтобана сверкали от ликования. — Как вам удалось сбежать?
— Кто-то открыл люк темницы, спустил мне веревку. Я не знаю, кто именно. Он не стал ждать, пока я смогу его опознать. Вы видели кого-нибудь проходящим мимо?
— До полуночи приходил Рагнар, прохаживаясь так, словно он владеет всем миром, сукин сын. — И де Монтобан сплюнул, будто одно упоминание этого имени вызвало у него тошноту.
— И больше никто?
— Я не помню. Думаю, я какое-то время спал. Грохот их костей меня разбудил. А ты, Ив? — де Монтобан обратился к кривоногому рыжеволосому мужчине. — Ты кого-нибудь видел?
