– А где сам Викерс? – спросил я, будто меня это действительно интересовало. От одного его имени во рту появился тошнотворный привкус. – Я думал, он должен быть с вами.
– Как только вы тут появились, он ушел, – с пренебрежением ответил Браатен. – Он честолюбив и глуп. Скажу лишь, что он теперь в другом месте. – Он издал вздох, полный деланного сочувствия, и шагнул к нам. – В месте, которого вам никогда не сыскать, потому что вы – и мистер Холмс – умрете.
Я не осмелился заговорить, боясь, что голос меня подведет, лишь презрительно скривил губы. Интересно, успею ли я вытащить револьвер и выстрелить, прежде чем он убьет меня? Навряд ли. Мне с трудом верилось, что жить осталось считанные минуты.
Саттон, лежавший у моих ног, застонал и перевалился на бок.
– Завтра он должен был сполна испытать на себе лечение гальваническим шоком, – сообщил Браатен. – Сегодня состоялось лишь предварительное испытание, с морфием, который уменьшил силу воздействия. Завтра, да, завтра к концу дня он раскалился бы добела, и безо всякого морфия. – Он прицелился в Саттона. – Жаль, что нет времени извлечь содержимое этой замечательной головы. Если бы вы не пришли, он прожил бы немного дольше – однако меньше, чем ему хотелось.
Я почувствовал, что Саттон шевельнулся и взмахнул рукой, и мне стало страшно, что он приблизит роковое мгновение. Актер затрясся, а затем обмяк.
Браатен сделал еще один шаг вперед.
– Я хочу видеть, как жизнь уходит из вашего…
Не докончив этой страшной фразы, он охнул, так как в этот момент ступил в лужу неразбавленного жидкого мыла, которое Саттон ухитрился вылить ему под ноги. Револьвер Браатена выстрелил в лейку душа, и на нас сверху хлынула вода. Я сунул руку в карман, вытащил револьвер, прицелился, выстрелил и с радостью увидел, как Браатен упал на колени, схватившись рукой за грудь и уронив револьвер на плитку. Череп его облепили мокрые волосы, окаченные холодной водой.
Звук выстрела со всех сторон был встречен завываниями и хохотом. Я ощутил внутреннее родство с несчастными, ибо радость моя быстро увяла, как только я увидел мучения Браатена. Я не знал, смогу ли спокойно дождаться его конца, не поддавшись жалости. Изо всех сил стараясь не терять присутствия духа, я безразлично наблюдал за ним, хотя мужество уже покидало меня. Возможно, я даже попытался бы оказать Браатену совершенно бесполезную помощь, однако менее чем через три минуты сквозь какофонию до меня донесся голос Майкрофта Холмса, выкликавший мое имя.
– Идите в конец коридора! – крикнул я в ответ, стараясь перекрыть всеобщий гвалт. – В душевую.
– С вами все в порядке? – Его голос послышался ближе, я уже различал звук стремительных шагов. – Гатри! Ответьте мне!
– Немного потрясен, зато цел и невредим, – откликнулся я. – Саттон со мной. И Якоб Браатен тоже. – Вымолвив последнее имя, я прицелился в него. – Не двигайтесь!
Браатен упал на неповрежденный бок и весь съежился. Из того места, куда вошла пуля, сочилась кровавая пена. Он хотел что-то сказать, но закашлялся и пустил красную от крови слюну.
Вошел Холмс с револьвером в руке, на лице его была написана свирепая решимость. Он застыл в дверях – всего на миг, чтобы оценить обстановку. Завидев Саттона, патрон бросился к нему.
– Осторожнее, мыло! – предупредил я.
Однако он все же поскользнулся на плитках и стал хватать руками воздух, но каким-то непостижимым образом устоял на ногах и сумел вернуть равновесие. Холмс опустился на колени перед Саттоном. Сверху на нас продолжала литься вода.
– Что с вами, мой мальчик? – спросил Холмс, кладя руку на плечо Саттону. – Говорите же! Господи, Саттон, что с вами сделали?
Он стал поднимать своего двойника, не в силах скрыть охвативший его ужас, сыпал проклятиями и пытался поставить Саттона на ноги.
– Я… помо… юсь… – пробормотал Саттон, пытаясь помочь Холмсу, но теряя равновесие, – запач… кался…
– Неудивительно, – проговорил я, все еще целясь в Браатена. – Уведите его, Холмс. Я посторожу Браатена…
Холмс уставился на раненого.
– Это Браатен? Боже мой, вы правы! – Он покачал головой. – Годы его не пощадили. С первого взгляда я бы его не узнал. Теперь я вижу, что он серьезно ранен. – Он замолчал, внимательно рассматривая лежащего перед ним человека. – Кажется, вы пробили ему легкое, Гатри.
– Думаю, да, – ответил я, ощущая легкий укол совести, хотя стрелял я не в кого-нибудь, а в Браатена. – Думаю, он долго не протянет.
– Скорее всего. Однако надо наверняка убедиться в этом, – сказал Холмс, выводя или, скорее, вытаскивая Саттона из душевой. – Попробую выключить воду.
– Буду признателен, – ответил я.
– Я подготовлю Саттона к тому, чтобы вывести его отсюда, – продолжал он, словно его действия нуждались в разъяснениях.
– Вам понадобится сухая одежда, – заметил я.
– Вам тоже, Гатри, – отозвался Холмс, окончательно покидая душевую. – Вам тоже.
Надо сказать, это была сущая правда. Вымокший до нитки, я остался один на один со своим врагом. В руке у меня был револьвер. Меня так и подмывало выстрелить еще раз. Но сейчас Якоб Браатен был абсолютно беспомощен, и я, презирая его как безжалостного убийцу, не хотел уподобляться ему, несмотря на огромное искушение. Пока я боролся со своей совестью, струйка воды становилась тоньше и тоньше, а затем и вовсе иссякла. Наконец в слив утекли последние рыжие капли.
По телу Якоба Браатена пробежала судорога, потом вторая, третья, и наконец он обмяк и испустил дух; из раны перестала сочиться кровь, полуоткрытые глаза неподвижно уставились в пространство. Я вышел из душевой на поиски простыни, чтобы прикрыть труп. Покончив с этим, я взял полотенце и стал вытираться. У меня в саквояже лежал свитер, но саквояж остался в коляске мисс Хелспай. Я спустился к ней на первый этаж. Тело надзирателя оттащили в сторону, но все кругом по-прежнему было забрызгано кровью.
– Ну и видок у вас, – заметила Пенелопа, оглядев меня с ног до головы, но затем посерьезнела: – Что там с Браатеном?
– Он мертв. Все это время я ждал, чтобы убедиться наверняка, – пояснил я, бросая прихваченное с собой полотенце на ступеньки. – Мне надо ликовать, что я его прикончил, но я не могу.
– Бедный Гатри, – с неподдельным сочувствием промолвила мисс Хелспай. – Убивать всегда нелегко.
– Мне и не хочется, чтоб это было легко, – возразил я, отчего-то радуясь, что руки мои не дрожат. – А Холмс?..
– Он повел Саттона к кэбу. Прихватил с собой несколько одеял, чтобы согреть беднягу. Мы должны выйти по его сигналу. – Она снова взглянула на меня. – Вам тоже надо завернуться в пару одеял.
– У меня в саквояже есть все необходимое, если вы позволите мне сменить пиджак и сорочку.
Напрасно я упомянул при ней о таких интимных вещах.
– Вы сможете переодеться на обратном пути. Обещаю не подсматривать, – добавила она, так как я во все глаза уставился на нее. – Надо как можно скорее уходить отсюда. Меня тревожит возможное бегство Викерса.
