— Ты о чем? — насторожилась женщина.
— Меня наш охранник решил прописать к своей матери. В частный домишко. По слухам, его через год сносить будут и всем жильцам дадут квартиры в новом микрорайоне. Получится что-нибудь из этой затеи, я не знаю. Но, начальник охраны тоже подключился, чтобы помочь. А тут, откуда ни возьмись, сестра этой бабули выискалась и хай отворила, тоже прописаться вздумала. Хотя у дочки живет. Целую комнату занимает. Ну, я с дури, и спроси старую:
— Зачем тебе, бабуля, отдельная квартира? Ведь ты и до туалета одна не доберешься. В ванной утонешь!
— Она мне и ответила:
— А я взамуж выйду!
— Бабулечка! Сколько тебе лет? — спросил ее.
— Восемьдесят два! А на что спрашиваешь? Аль жениться на мне решился?
— Катюшка, ну, в Одессе случалось всякое. Тут же я окосел. Решил, что бабка сдвинулась. И говорю:
— Да у меня вроде уже есть семья. Тогда она и сказанула:
— Я с новой, отдельной квартирой получше тебя мужика сыщу. Чего тут мотаешься, коли нет серьезных намерениев? Не мешайся нам, козел! В молодости ничего не видели, хоть теперь разживемся!
— Вот тебе и старая баржа! Кое-как ее убедили, что затея бесполезная. Ждать долго придется. Покуда новый дом построят, снесут старый, бабка может и не дожить. Правда, она с этим долго не соглашалась. Говорила, что четырех мужиков пережила и на погост уходить не торопится. Мы ей предложили отступное, но под расписку. Кое-как уломалась. Прогадать не хотела, но, как деньги увидела, сдалась. Про женихов забыла. Вот такие они теперь, наши старушки. Одной ногой в могиле стоит, Другою краковяк отплясывает. И не только… Она за уговорами целый стакан водки одолела. Вот это бабка! И хоть бы что! Не чхнула и не охнула. А мужик понадобился не для того, чтоб спину греть ночами, как друг сердечный, как голубь и озорник!
— В ее-то годы? — удивилась Катя, добавив:
— Бабка точно ни в своем уме…
— Ладно! Меня на этой неделе пропишут. А если получится все, глядишь, я тоже жилье заимею. Все ж и мне пора о семье подумать, да и тебе руки развяжу.
— Сегодня мне Дмитрий позвонил на работу. Я ушам не поверила. Сколько лет молчал, а тут объявился, — засмущалась Катя.
— О! Есть первая пчела на нашем цветке! — обрадовался Яшка и спросил:
— Так о чем был базар?
— Пока разведку провел. Спросил, как живу, с кем дружу…
— Ну, а ты что прозвенела?
— Яшка, смеяться будешь. Я назло ему сказала, что не скучаю, некогда. Много друзей появилось. Кое с кем даже серьезные отношения наметились. Димка очень удивился, поначалу не поверил. А я, сама не знаю зачем, наврала ему целый короб! К чему? — пожала плечами женщина.
— Правильно сделала! Я как раз хотел тебе это посоветовать. Но ты убедила, что он не позвонит никогда.
— Знаешь, он растерялся. Наверное, ожидал, что стану хныкать, жаловаться на одиночество. А я хохотала! Назло ему! Разыграла из себя развеселую чмо, прикинулась довольной и счастливой.
— Ну, а он чего звонил?
— По-моему, Димка забыл, о чем хотел сказать. Или не решился. Хотя не ждала для себя ничего хорошего. Может, помощь предложил бы. Но я и тут опередила. Сказала, что друзья заботятся, и у меня ни в чем нет нужды.
— Надо было предложить ему выслать в подарок новые туфли, взамен рваных, в каких уехал в Германию.
— Зачем предлагать? Я это сделаю. Ведь у него скоро день рождения. Поздравлю по старой памяти. Как никак много лет в родстве жили, одной семьей. И он помогал на первых порах.
— Как думаешь, дойдет до него? — смеялся Яша.
— Само собой! Злиться будет, мол, зачем унизила?
— Ничего! Такие приколы иным полезны!
— А ты своим позвонить не хочешь? В Одессу!
— Катя! Я о них все знаю! Звоню соседям! Ты не помнишь тетушку Марго? Она с моими на одной лестничной площадке все годы живет. Ну, если в городе секретов друг от друга нет, то по соседству, это все равно, что в одной квартире жить. Она мне не только новости, всю подноготную выворачивает. Я в курсе всех событий.
— Как же они там?
— Я так и предполагал, Лелька вскоре обзавелась дружком. Он из местных, тоже флотский, ходил в загранку и привозил машины. Конечно, импортные и продавал их удачно. Лелька первое время цвела и пахла. Друг неплохо помогал. Но что-то не заладилось у него с кэпом. Наверно, тот хахаль мало отслюнивал капитану и тот списал его на берег. Мужик возник к Лельке, чтоб продержаться первое время пока устроится на другое судно. Но получил команду: «От руля!». Лелька ни терпеть, ни ждать никогда не умела. Дала отбой человеку, тот вернулся к своей семье, а вскоре снова его взяли на судно. Но к Лельке он уже не вернулся.
— Яш! А почему ты уехал, ведь мог в Одессе найти другую работу, не обязательно на флоте. Какая разница, семью сумел бы спокойно обеспечить. Я тебя знаю!
— Катя, Лелька не ты. Ей нужно помимо денег хвастаться и гордиться мужем. А тут вдруг охранник или грузчик! Ну, что ты! Это не для нее! Так и сказала, мол, мне в постели не нужно быдло. Не хочу позориться, меня Одесса не поймет. Иди, приноси присягу и не морочь мозги! А я себе не смог приказать, не хотел насиловать душу. А тут она все оплевала. Не хотелось говорить, ну да теперь прошло время. У Лельки уже трое хахалей перебывало. Ни один не удержался. Но она не унывает. Дома не сидит. Ждет, мечтает, ищет, одно плохо, годы идут, конкуренция растет, таких как она много.
— А Лиля как?
— Она в санатории устроилась. Тетушка Марго говорит, что дочка на меня похожа. Но уже и ее увидели.
Вьются всякие вокруг. В потемках, попробуй, разгляди и отличи шмеля от навозницы! Трудно ей, но ни подсказать, ни посоветовать некому. На мать надежды нет. Она всегда была тупой.
— Может, Лилию позовем к себе! — предложила Катя.
— Не поедет, не согласится. Даже пытаться не стоит. Когда я уезжал, она уже училась в институте. Но не пристыдила мать и меня не пыталась остановить, удержать, повела себя как чужая. Это ударило больнее всего. От того им я не звоню и не пишу. Практически меня выгнали. Мне не нужен больше их, чужой берег. Может, обломится мне своя гавань, свой причал…
А вскоре непредвиденное случилось. Помогал Яшка на базаре торговцам. Кто-то из них картошку, другие лук и арбузы продавали. Суетились люди, спешили. А тут крик послышался:
— Держите вора! — увидел побледневшее, перекошенное лицо женщины. От нее протискивался через толпу низкорослый, юркий мужичонка с пухлой сумкой в руках.
Яшка в пару прыжков нагнал его. Оторвал от земли, поднял над головами, тряхнул так, что тот сам сумку выронил. И взмолился хрипло:
— Отпусти, братан!
Вспомнилось, как в детстве стянул пирожок с лотка. Его поймали тут же. Но увидев лицо мальчишки, бить не стали. Отпустили, сказав строго:
