— Если они подойдут, — сказал он достаточно громко, чтобы голос его достиг всех этих вслушивающихся взвинченных солдат, — мы услышим. Они будут двигаться достаточно крупной толпой, видеть их нам не понадобится. — Он надеялся, что немного приободрил своих людей. А вот себя — не очень…
Недалеко от пригорка, где Борс подстерегал разведчиков из Тамура, воин-дротт наблюдал тучу пыли, которая заполнила ущелье Идре. Она висела в небе, как нарисованная, жирная и черная, неподвижно перекрывшая реку, точно занавес, сброшенный со стены Лозин. Хотя нездешний ветер дул среди чахнущих деревьев, свист его почти тонул в тяжком стуке топоров и возгласах лесных жителей при падении каждого дерева.
Все кругом были заняты, а его избавили от этого тяжкого труда только указания Тоза. Посланец сказал, что его человеку нужно быть под рукой все последние дни — на случай чего-нибудь срочного. Остальные люди, от бар-Офф до простых воинов, теперь усердно валили деревья и волокли их к дороге. Там стволы очищали от коры и веток и распиливали на части, отмеренные Тозом, придавая им вид в соответствии с рисунками, сделанными краской на множестве дочиста выскобленных шкур. Дело еще не довели до конца, но, изучив рисунки, Борс легко представлял себе, как все это будет составлено вместе, образовав осадные башни и баллисты, тараны и передвижные прикрытия.
Нилок Яррум сперва возражал против новой задержки, его-то замысел был много проще. Обычный для варваров способ ведения войны: сплотиться и двинуться вперед, стремясь прорваться одним численным перевесом, невзирая на потери.
— Ты бы вскарабкался на стены по трупам своих воинов? — спросил его Тоз, и презрение в его голосе вызвало темную вспышку на смуглом лице хеф-Улана. — А сколько их останется после? Достаточно, чтобы покорить Королевства?
Нилок стиснул челюсти. Гнев, который зрел в нем с тех пор, как они добрались до края лесов и вождь начал чуять близость боя, почти заклокотал в ответ на поучения колдуна.
— Послушайте, — сказал Тоз, обводя взглядом лица Уланов, сидевших за столом Яррума. — Вы ведь не лесное убежище должны взять приступом. Вы идете на могущественнейшие крепости во всех Трех Королевствах. Это Лозинские ворота. Или вы считаете, что можно просто бросить на них ваших людей и победить? Если да, ну и дурни же вы.
— Ты не поможешь нам? — спросил Баландир, словно не слыша оскорбления. — Твоя магия может обрушить их стены?
— В свое время, — ответил Тоз, — я это сделаю. Но за воротами будет еще больше препятствий.
— За воротами — Королевства, — проскрежетал Нилок, — открой нам ворота, Посланец, и мы сделаем остальное.
Красные зрачки кудесника задержались на хеф-Улане, и Нилок отвел взгляд, неспособный этого вынести.
— Я отдам тебе Королевства, — пообещал Тоз, — но Лозинские ворота — это лишь первый шаг. Пройдя их, ты встретишься с воинами Дарра, он поднимет и приведет много солдат. Они уже собираются: в Тамуре, в Кеше и в Усть-Галиче. У тебя больше людей, знаю, и все люди Королевств станут драться отчаянно, как загнанные в угол крысы, ибо ты угрожаешь всему, что им дорого. Я могу отворить тебе ворота, и отворю. Но по-своему. Чтобы не пришлось изводить людей, клинки которых пригодятся, когда ты вступишь на земли Королевств.
— А как мы будем биться? — спросил Вран.
— Военными машинами, — ответил Тоз.
— Военными машинами? — с недоверием переспросил Нилок Яррум. — И что мы знаем о военных машинах, колдун? Мы бьемся мечом, копьем, луком и секирой. Ты желаешь, чтобы мы изменили обычаям предков?
— Ваши предки не смогли взять Лозинские ворота, — негромко заметил Тоз с угрозой в голосе.
Баландир умиротворяюще положил руку на плечо Нилоку Ярруму и спросил:
— Что ты задумал, Тоз?
— Я напущу на них чары, — пообещал кудесник. — Морок ослабит их дух и смутит разум. Пока я стану этим заниматься, вы соорудите машины. Я покажу, какие. Башни, чтобы всходить на стены, баллисты, чтобы громить их оборону, прикрытия, которые помогут вашим воинам приблизиться к воротам и применить таран.
— Оружие Королевств, — вознегодовал Нилок. — Почему ты не можешь свалить ворота своим колдовством?
— Ты станешь оспаривать волю Ашара? — огрызнулся маг. — Я пообещал тебе Королевства, но они не спелый плод, который я сорву и очищу, избавив тебя от хлопот. Ты должен потрудиться, человечишка. Ашар требует, чтобы его слуги не отлынивали.
— Покажи, — сказал Баландир, не замечая разъяренного взгляда, которым наградил его Нилок Яррум за самовольство.
Тогда Тоз приказал принести кожи и краску и набросал чертежи, которые затем воспроизвели лесные умельцы — так, чтобы плотники и резчики могли заняться делом, распоряжаясь несколькими подручными.
Нилоку Ярруму не принесла удовольствия эта новая задержка. И пока деревья валили, очищали и волокли к придорожным полянам, он оставался у себя в шатре, лишь порой выходя наружу, чтобы посмотреть, как продвигается дело, выплескивая нетерпение в приступах внезапного гнева. Борс был рад возможности не попадаться ему на глаза. Ярость хеф-Улана приводила все к новым кровавым орлам, а Тоз был занят своими приготовлениями.
Колдун приказал сложить костер как раз за пределами видимости крепостей на западном берегу — размерами почти такой же, как тот, что пылал посреди Великого Становища во время Сбора Племен. Костер горел три дня, а кудесник сидел перед ним, не двигаясь ни днем, ни ночью, глядя в пламя, не тронутый жаром, хотя расположился куда ближе к огню, чем дерзнул бы любой смертный. Вечером третьего дня, когда солнце закатилось за стену великих гор, он поднялся, воздел руки и воззвал к Ашару. И дым костра превратился в мощный черный столп, темнее кромешной ночи. Он сперва поднялся к звездам, а затем двинулся по ветру, исходящему, казалось, от самого мага, поворачиваясь и свиваясь в густые маслянистые петли и выпуская жадные когти в южную сторону. Там столп собрался, тяжелый и мощный, и весь лесной народ следил, как над речным ущельем расплывается тьма, пока она совсем не скрыла Идре, окрестные горы и все, что находилось между ними. Тут даже Нилок Яррум вышел из своего шатра, чтобы полюбоваться таинственным облаком. И Борс, взглянув на хеф-Улана, увидел на лице у того благоговение.
Тогда Тоз повернулся спиной к своему порождению и пошел к себе, знаком велев Борсу присоединиться. Воин последовал за ним в шатер из шкур и ждал, пораженный печатью усталости на изможденных чертах мага.
— Ты думаешь, моей силе нет пределов? — спросил Тоз, улыбаясь, точно матерый волк после тяжелой, но успешной охоты. — У всего своя цена, Борс, и мы должны платить, если желаем чего-то добиться. Я хорошо потрудился и теперь голоден.
Борс воззрился на Посланца, не понимая, к чему тот клонит. Он никогда не видел, чтобы Тоз подкреплялся, и был в растерянности.
— Выйди, — велел ему маг, — и прикажи первому воину, которого увидишь, явиться сюда. Приведи его ко мне.
Свет, полыхнувший в глубоко запавших глазах, воспламенил страх в душе Борса. Отчасти он помнил: голод колдуна больше, чем плотский голод. И Борс поспешил исполнить приказ.
