– Массаракш… – пробормотал Максим. – Я совсем забыл проэти штуки!
– Ты многое забыл, – проворчал Странник. – Ты забыл пропередвижные излучатели, ты забыл про Островную Империю, ты забыл про экономику…Тебе известно, что в стране инфляция?… Тебе вообще известно, что такоеинфляция? Тебе известно, что надвигается голод, что земля не родит?… Тебеизвестно, что мы не успели создать здесь ни запасов хлеба, ни запасовмедикаментов? Ты знаешь, что это твое лучевое голодание в двадцати процентахслучаев приводит к шизофрении? А? – Он вытер ладонью могучий залысый лоб. – Намнужны врачи… двенадцать тысяч врачей. Нам нужны белковые синтезаторы. Намнеобходимо дезактивировать сто миллионов гектаров зараженной почвы – дляначала. Нам нужно остановить вырождение биосферы… Массаракш, нам нужен хотя быодин землянин на Островах, в адмиралтействе этого мерзавца… Никто не может тамудержаться, никто из наших не может хотя бы вернуться и рассказать толком, чтотам происходит…
Максим молчал. Они подъехали к машинам, загораживающимпроезд, темнолицый коренастый офицер, странно-знакомо отмахивая рукой, подошелк ним и каркающим голосом потребовал документы. Странник зло и нетерпеливосунул ему под нос блестящий жетон. Офицер угрюмо откозырял и взглянул наМаксима. Это был господин ротмистр… нет – теперь уже бригадир Гвардии Чачу.Глаза его расширились.
– Этот человек с вами, ваше превосходительство? –спросил он.
– Да. Немедленно прикажите пропустить меня.
– Прошу прощения, ваше превосходительство, но этотчеловек…
– Немедленно пропустить! – гаркнул Странник.
Бригадир Чачу угрюмо козырнул, повернулся и махнул солдатам.Один из грузовиков отъехал, и Странник бросил машину в открывшийся проход.
– Вот так-то, – проговорил он. – Они готовы, они всегдабыли готовы. А ты думал – раз-два и все… Пристрелить Странника, повесить Отцов,разогнать трусов и фашистов в штабе – и конец революции…
– Я никогда так не думал, – сказал Максим. Ончувствовал себя очень несчастным, раздавленным, беспомощным, безнадежно глупым.
Странник покосился на него, кривовато усмехнулся.
– Ну, ладно, ладно, – сказал он. – Я просто зол. Не натебя – на себя. Это я отвечаю за все, что здесь происходит, и это моя вина, чтотак получилось. Я просто не поспевал за тобой… – Он снова усмехнулся. – Быстрыевы, однако, там ребята – в ГСП…
– Нет, – сказал Максим. – Вы не казнитесь так. Я ведьне казнюсь… Простите, как вас зовут?
– Зовите меня Рудольф.
– Да… Я вот не казнюсь, Рудольф. И не собираюсь. Ясобираюсь работать. Делать революцию.
– Собирайся лучше домой, – сказал Странник.
– Я дома, – сказал Максим нетерпеливо. – Не будем обэтом больше… Меня интересуют передвижные излучатели. Что с ними делать?
– С ними ничего не надо делать, – ответил Странник. –Подумай лучше, что делать с инфляцией…
– Я спрашиваю про излучатели, – сказал Максим.
Странник вздохнул.
– Они работают от аккумуляторов, – сказал он. – Изарядить их можно только у меня в институте. Через трое суток они сдохнут… Новот через месяц должно начаться вторжение. Обычно нам удается сбивать субмариныс курса, так что до побережья доходят только единицы. Но на этот раз ониготовят армаду… Я рассчитывал на депрессионное излучение, а теперь их придетсяпросто топить… – Он помолчал. – Значит, ты – дома. Ну, предположим… И чем же тыконкретно намерен теперь заниматься?
Они подъезжали к Департаменту. Тяжелые ворота были закрытынаглухо, в каменной ограде чернели амбразуры, которых Максим раньше никогда невидел. Департамент стал похож на крепость, готовую к бою. А около павильончикастояли трое, и рыжая борода Зефа горела в зелени, как экзотический цветок.
– Не знаю, – сказал Максим. – Я буду делать то, что мнеприкажут знающие люди. Если понадобится, я займусь инфляцией. Если придется, ябуду топить субмарины… Но свою главную задачу я знаю твердо: пока я жив, никомуздесь не удастся построить еще один Центр. Даже с самыми лучшими намерениями…
Странник промолчал. Ворота были уже совсем близко. Зефпродрался через живую изгородь и вышел на дорогу. Через плечо у него виселавтомат, и было издали видно, что он зол, ничего не понимает и сейчас сострашными проклятиями потребует объяснений, почему его, массаракш, оторвали отработы, задурили ему голову Странником и заставляют, как мальчишку, торчатьздесь среди цветочков уже второй час подряд.
1968
Комментарии к пройденному: «Обитаемый остров»
Совершенно точно известно, когда был задуман этотроман, – 12 июня 1967 года в рабочем дневнике появляется запись: «Надобносочинить заявку на оптимистическую повесть о контакте». И тут же:
«Сочинили заявку. Повесть «Обитаемый остров». Сюжет: Ивановтерпит крушение. Обстановка. Капитализм. Олигархия. Управление черезпсиховолны. Науки только утилитарные. Никакого развития. Машиной управляютжрецы. Средство идеальной пропаганды открыто только что. Неустойчивоеравновесие. Грызня в правительстве. Народ шатают из стороны в сторону, взав.<исимости> от того, кто дотягивается до кнопки. Психология тирании:что нужно тирану? Кнопочная власть – это не то, хочется искренности,великих дел. Есть процент населения, на кого лучи не действуют. Часть –рвется в олигархи (олигархи тоже не подвержены). Часть – спасаются вподполье от истребления, как неподатливый материал. Часть – революционеры,как декабристы и народники. Иванов после мытарств попадает в подполье».
Любопытно, что эта нарочито бодрая запись располагается какраз между двумя сугубо мрачными – 12.06.67: «Б. прибыл в Москву в связи сотвергнутием СоТ Детгизом» и 13.06.67: «Афронт в МолГв с СоТ». Этот сдвоенныйудар оглушил нас и заставил утратить на время сцепление с реальностью. Мыоказались словно бы в состоянии этакого «творческого грогги».
Очень хорошо помню, как, обескураженные и злые, мы говорилидруг другу: «Ах, вы не хотите сатиры? Вам более не нужны Салтыковы-Щедрины?Современные проблемы вас более не волнуют? Оч-чень хорошо! Вы получитебездумный, безмозглый, абсолютно беззубый, развлеченческий, без единой идеироман о приключениях мальчика-е...чика, комсомольца XXII века...» Смешныеребята, мы словно собирались наказать кого-то из власть имущих за отказ отпредлагаемых нами серьезностей и проблем. Наказать тов. Фарфуркисалегкомысленным романом! Забавно. Забавно и немножко стыдно сейчас этовспоминать. Но тогда, летом и осенью 67-го, когда все, самые дружественные нам,редакции одна за другой отказывались и от «Сказки», и от «Гадких лебедей», мыне видели в происходящем ничего забавного.
Мы взялись за «Обитаемый остров» без энтузиазма, но оченьскоро работа увлекла нас. Оказалось, что это дьявольски увлекательноезанятие – писать беззубый, бездумный, сугубо развлеченческий роман! Темболее что довольно скоро он перестал видеться нам таким уж беззубым. Ибашни-излучатели, и выродки, и Боевая Гвардия – все вставало на своиместа, как патроны в обойму, все находило своего прототипа в нашей обожаемойреальности, все оказывалось носителем подтекста – причем даже как быпомимо нашей воли, словно бы само собой, будто разноцветная леденцовая крошка внекоем волшебном калейдоскопе, превращающем хаос и случайную мешанину вэлегантную, упорядоченную и вполне симметричную картинку.
