Часть первая. Робинзон
1
Максим приоткрыл люк, высунулся и опасливо поглядел в небо.Небо здесь было низкое и какое-то твердое, без этой легкомысленнойпрозрачности, намекающей на бездонность космоса и множественность обитаемыхмиров, – настоящая библейская твердь, гладкая и непроницаемая. Твердь этанесомненно опиралась на могучие плечи местного Атланта и равномернофосфоресцировала. Максим поискал в зените дыру, пробитую кораблем, но дыры тамне было – там расплывались только две большие черные кляксы, словно капли тушив воде. Максим распахнул люк настежь и соскочил в высокую сухую траву. Воздухбыл горячий и густой, пахло пылью, старым железом, раздавленной зеленью,жизнью. Смертью тоже пахло, давней и непонятной. Трава была по пояс, неподалекутемнели заросли кустарника, торчали кое-как унылые кривоватые деревья. Былопочти светло, как в яркую лунную ночь на Земле, но не было лунной туманнойголубизны, все было серое, пыльное, плоское. Корабль стоял на дне огромнойкотловины с пологими склонами; местность вокруг заметно поднималась к размытомунеясному горизонту, и это было странно, потому что где-то рядом текла река,большая и спокойная, текла на запад, вверх по склону котловины.
Максим обошел корабль, ведя ладонью по холодному, чуть влажномуего боку. Он обнаружил следы ударов там, где и ожидал. Глубокая неприятнаявмятина под индикаторным кольцом – это когда корабль внезапно подбросило изавалило набок, так что киберпилот обиделся, и Максиму пришлось спешноперехватить управление, – и зазубрина возле правого зрачка – это десять секундспустя, когда корабль положило на нос и он окривел. Максим снова посмотрел взенит. Черные кляксы были теперь еле видны. Метеоритная атака в стратосфере,вероятность – ноль целых ноль-ноль… Но ведь всякое возможное событиекогда-нибудь да осуществляется…
Максим просунулся в кабину, переключил управление наавторемонт, задействовал экспресс-лабораторию и направился к реке. Приключение,конечно, но все равно – рутина. У нас в ГСП даже приключения рутинные. Метеоритнаяатака, лучевая атака, авария при посадке. Авария при посадке, метеоритнаяатака, лучевая атака… Приключения тела.
Высокая ломкая трава шуршала и хрустела под ногами, колючиесемена впивались в шорты. С зудящим звоном пролетела туча какой-то мошкары,потолкалась перед лицом и отстала. Взрослые солидные люди в Группу СвободногоПоиска не идут. У них свои взрослые солидные дела, и они знают, что эти чужиепланеты в сущности своей достаточно однообразны и утомительны.Однообразно-утомительны. Утомительно-однообразны… Конечно, если тебе двадцатьлет, если ты ничего толком не умеешь, если ты толком не знаешь, что тебехотелось бы уметь, если ты не научился еще ценить свое главное достояние –время, если у тебя нет и не предвидится никаких особенных талантов, еслидоминантой твоего существа в двадцать лет, как и десять лет назад, остаются неголова, а руки да ноги, если ты настолько примитивен, что воображаешь, будто нанеизвестных планетах можно отыскать некую драгоценность, невозможную на Земле,если, если, если… то тогда, конечно. Тогда бери каталог, раскрывай его на любойстранице, ткни пальцем в любую строчку и лети себе. Открывай планету, называйее собственным именем, определяй физические характеристики, сражайся счудовищами, буде таковые найдутся, вступай в контакты, буде найдется с кем,робинзонь помаленьку, буде никого не обнаружишь… И не то чтобы все этонапрасно. Тебя поблагодарят, тебе скажут, что ты внес посильный вклад, тебявызовет для подробного разговора какой-нибудь видный специалист… Школьники,особенно отстающие и непременно младших классов, будут взирать на тебя спочтительностью, но учитель при встрече спросит только: «Ты все еще в ГСП?» – ипереведет разговор на другую тему, и лицо у него будет виноватым и печальным,потому что ответственность за то, что ты все еще в ГСП, он берет на себя. Аотец скажет: «Гм…» – и неуверенно предложит тебе место лаборанта; а мамаскажет: «Максик, но ведь ты неплохо рисовал в детстве…»; а Дженни скажет:«Познакомься, это мой муж». И все будут правы, все, кроме тебя. И ты вернешьсяв Управление ГСП и, стараясь не глядеть на двух таких же остолопов, роющихся вкаталогах у соседнего стеллажа, возьмешь очередной том, откроешь наугадстраницу и ткнешь пальцем…
Прежде чем спуститься по обрыву к реке, Максим оглянулся.Позади топорщилась, распрямляясь, примятая им трава, чернели на фоне небакорявые деревья, и светился маленький кружок раскрытого люка. Все было оченьпривычно. Ну и ладно, сказал он себе. Ну и пусть… Хорошо бы найти цивилизацию –мощную, древнюю, мудрую. И человеческую… Он спустился к воде.
Река действительно была большая, медленная, и простым глазомбыло видно, как она спускается с востока и поднимается на запад. (Рефракцияздесь, однако, чудовищная!) И видно было, что другой берег пологий и заросгустым кустарником, а в километре вверх по течению торчат из воды какие-тостолбы и кривые балки, перекошенные решетчатые фермы, мохнатые от вьющихсярастений. Цивилизация, подумал Максим без особенного азарта. Вокругчувствовалось много железа, и еще что-то чувствовалось, неприятное, душное, икогда Максим зачерпнул горстью воду, он понял, что это радиация, довольносильная и зловредная. Река несла с востока радиоактивные вещества, и Максимустало ясно, что проку от этой цивилизации будет мало, что это опять не то, чтоконтакта лучше не затевать, а надо проделать стандартные анализы, раза дванезаметно облететь планету по экватору и убираться восвояси, а на Землепередать материалы серьезным и много повидавшим дядям из Совета галактическойбезопасности и поскорее забыть обо всем.
Он брезгливо отряхнул пальцы и вытер их о песок, потомприсел на корточки, задумался. Он попытался представить себе жителей этойпланеты, вряд ли благополучной. Где-то за лесами был город, вряд либлагополучный город: грязные заводы, дряхлые реакторы, сбрасывающие в рекурадиоактивные помои, некрасивые дикие дома под железными крышами, много стен имало окон, грязные промежутки между домами, заваленные отбросами и трупамидомашних животных, большой ров вокруг города и подъемные мосты… Хотя нет, этобыло до реакторов. И люди. Он попытался представить себе этих людей, но несмог. Он знал только, что на них очень много надето, они были прямо-такизапакованы в толстую грубую материю, и у них были высокие белые воротнички,натирающие подбородок… Потом он увидел следы на песке.
Это были следы босых ног. Кто-то спустился с обрыва и ушел вреку. Кто-то с большими широкими ступнями, тяжелый, косолапый, неуклюжий –несомненно, гуманоид, но на ногах у него было по шесть пальцев. Постанывая и кряхтя,сполз с обрыва, проковылял по песку, с плеском погрузился в радиоактивные водыи, фыркая и храпя, поплыл на другой берег, в тростники. Не снимая высокогобелого воротничка…
Яркая голубая вспышка озарила все вокруг, словно удариламолния, и сейчас же над обрывом загрохотало, зашипело, затрещало огненнымтреском. Максим вскочил. По обрыву сыпалась сухая земля, что-то с опаснымвизгом пронеслось в небе и упало посередине реки, подняв фонтан брызгвперемешку с белым паром. Максим торопливо побежал вверх по обрыву. Он ужезнал, что случилось, только не понимал, почему, и он не удивился, когда увиделна том месте, где только что стоял корабль, клубящийся столб раскаленного дыма,гигантским штопором уходящий в фосфоресцирующую небесную твердь. Корабль лопнул,лиловым светом полыхала керамитовая скорлупа, весело горела сухая трава вокруг,пылал кустарник, и занимались дымными огоньками корявые деревья. Яростный жарбил в лицо, и Максим заслонился ладонью и попятился вдоль обрыва – на шаг,потом еще на шаг, потом еще и еще… Он пятился, не отрывая слезящихся глаз отэто жаркого факела великолепной красоты, сыплющего багровыми и зеленымиискрами, от этого внезапного вулкана, от бессмысленного буйства распоясавшейсяэнергии.
