в берестяном туеске. – Сия трава помогает восстановить силы. Ты потерял много крови. И повязку на голове надобно сменить. Княгиня, пришли мне в помощь холопку.
– Я сама его перевяжу. Ты готовь травы, – сказала нурманка.
Две женщины возились с Позвиздом, и ему было приятно чувствовать заботливые ласковые прикосновения их рук.
Позже, когда князь мало-помалу окреп, он вместе с Майей стал вспоминать киевское детство, игры и сестру Предславу.
– Сам знашь, сестра твоя топерича – чешская крулева. Далёко от нас живёт. Но я вот, как тя выхожу, пойду навещу её. Давно не видались, – говорила Майя.
Позвизд стал почасту выходить из дома, поднимался на заборол, обозревал заречные дали. Всё нравилось ему в этом небольшом, словно нарисованном городке с белыми башенками церквей и крепкими хоромами из зелёного камня. Уже не хотелось ни воевать, ни отбирать у кого-то что-то. Жаждал князь мира и тишины, и, казалось, желание его разделяли все жители Луцка.
А Майя Златогорка внезапно исчезла. Вечером передала через холопку, чтоб её не искали, а поутру, взяв в руку посох, навсегда покинула Луцк. Забросив за спину мешок с нехитрым скарбом, побрела странница-целительница в западные земли.
Глава 71
Богемский князь Болеслав III Рыжий скончался летом 1037 года от Рождества Христова в возрасте восьмидесяти двух лет, пережив обоих своих братьев, Удальрика и Яромира. В последние годы князю вовсе отказало зрение, он ничего не видел и передвигался по своему дворцу только при помощи посоха и поводырей. Державными делами хворый старик почти не занимался, всё своё время проводил он в молитвах, каясь перед Господом в прежних тяжких грехах. Видно, раскаяние и побудило его объявить своим преемником не сына Конрада, а племянника Бржетислава, отпрыска своего покойного брата Удальрика.
Бржетислав, уже и не юноша, но муж тридцати двух лет от роду, рослый и сильный, доселе прославившийся лишь охотничьими подвигами, честолюбивый и гордый, был рад завещанию дяди, тем более что сторону его приняли собравшиеся на сейм знатные паны.
Круто менялась со смертью мужа и жизнь Предславы. В траурном чёрном платье, в платке на голове сидела она возле гроба почившего короля, тихо вздыхала, роняла скупые слёзы.
Нет, она не любила Рыжего так, как любит женщина мужчину. Да и мог ли вызвать сильные и глубокие чувства этот человек, в юные годы запятнавший себя потоками крови и звериной жестокостью, а позднее, после случайного освобождения из польской темницы, уродливый и жалкий, вечно холодный и трясущийся мелкой дрожью от лихорадки, всецело посвятивший себя молитвам?! И всё же он был королём, был невольным охранителем её, Предславы, покоя, был отцом её сына. Несмотря на все свои слабости и худые дела, Болеслав Рыжий оказался-таки неглупым государем, и Чехию он сумел укрепить, отобрав назад у поляков моравские земли. Кроме того, мог он всегда дать супруге дельный совет, чему Предслава бывала рада, и вместе с тем его слабая сгорбленная фигура как бы заслоняла, оберегала королеву от злобных сплетен и наветов придворной знати. Он был – поддержкой, помощью, стеной, за которой она могла довольно-таки спокойно и свободно дышать.
…Предслава неотрывно смотрела на бледное восковое лицо покойника, густо испещрённое морщинами и обрамлённое седыми клочьями волос. Было страшно, королеву не покидало ощущение, что её раздели, что она вмиг лишилась защиты и покровительства и что всякий теперь может безнаказанно оскорблять её и пялиться на её обнажённое тело. Овладевала ей на некоторое время растерянность, она не знала, что ей теперь делать, как поступить. Одно ведала твёрдо: она будет бороться за своих сыновей – яростно, жестоко, как мать-львица не щадит себя ради детёнышей.
От Бржетислава она немедленно, как только тот явился к дядиному телу, потребовала отдать в руки Конрада Моравию. Новый князь с явной неохотой согласился, но Предслава не удовлетворилась словами и заставила его подписать грамоту с серебряной печатью. Она видела, как маленькие чёрные глазки Бржетислава недовольно, колюче бегают по её лицу, но в душе только горько усмехалась этому.
– Не слишком ли многого ты просишь, госпожа? – спросил он. – Откуда я знаю, может, получив в своё владение Моравию, твой сын тотчас выступит против меня?!
– Он не станет помехой тебе, Бржетислав, – объявила Предслава. – Согласись, что Конрад имеет права на земли в пределах Чешской державы.
– Я не верю клятвам, пусть даже и данным на кресте! Любые слова могут оказаться обманом! Покойный король, – Бржетислав качнул головой в сторону гроба, – отличался вероломством, особенно в юные лета. И кто ведает, сильно ли отличен от него мой двоюродный братец? «Яблоко от яблони недалеко падает» – так говорят в народе.
– Гораздо опасней, уважаемый князь, безудельные родичи, нежели те, которые имеют земли и вотчины, – спокойно возразила Предслава. – Покойный польский князь Оттон – тому пример.
Бржетислав долго молчал, задумчиво меряя ногами пол в часовне. Так и сверлили Предславу его маленькие, как буравчики, глубоко посаженные глаза. Он замечал спокойную твёрдость женщины, знал, что она не отступит от своего требования, и недовольно покусывал каштановые усы. Планы у молодого князя были большие, и он решил покуда не связываться с русской вдовой покойного дяди. Ещё, не дай бог, втянет его в большую войну со своими братьями. В Киеве сидит князь Ярослав – государь сильный, с которым совсем не хочется иметь вражду.
– Что ж. Пускай мой брат Конрад будет князем в Оломоуце, – объявил наконец Бржетислав.
Многие собравшиеся в часовне паны одобрили его решение.
– Мудро, вельми мудро, – поддержал Бржетислава опытный воевода Лопата.
Ему вторили остальные, все облачённые в чёрные одеяния. Никому из крупных чешских землевладельцев не нужна была междоусобица, грозившая пожарами и разорением их владений. Если кто и не прочь был повоевать, то тот молчал, до поры до времени храня свои мысли в строгой тайне.
Гроб с телом Рыжего поместили в костёле Святого Йиржи, где стояли гробы прежних чешских князей. Горели тонкие свечи, пражский архиепископ гнусавил на латыни молитвы, Предслава молилась перед канунником с распятием, как всегда, строгая и холодная на людях.
Ей исполнилось сорок три года, была вдовая королева красива, почти как в юные лета, она вступила в тот возраст, когда молодость уже прошла, но старость и увядание ещё не настали, хотя вокруг глаз и появились мелкие трещинки морщин. В такие годы человек набирается необходимого опыта и обладает достаточной волей и энергией для того, чтобы достойно себя проявить.
Отныне – Предслава это отчётливо уяснила себе – жизнь свою она посвятит сыновьям. Оба они ещё столь юны, что нуждаются в
