злюсь. Именно тот факт, что Райли произнесла последнее слово вчера, меня почему-то бесит. Дело в том, что иногда я придурок с единственной целью — создать спор, потому что да, это развлекает. Я не буду лгать.
И я никогда раньше не проигрывал спор.
Не то чтобы вчера вечером я проиграл спор, но все же… Последнее слово осталось за Райли, и моей напористой натуре, похоже, это не очень нравится. Это меня задело, и я знаю, что не смогу смириться, пока не исправлю это, пока не скажу последние слова.
Я быстро прекращаю бродить. Мне требуется всего лишь секунда, чтобы принять решение. С разочарованным ворчанием я выхожу из квартиры и стою перед ее дверью.
Я стучу и жду. Я знаю, что она дома. Я видел ее раньше, когда она выносила мусор в мусоропровод. Когда ответа нет, я снова стучу кулаком в дверь.
И потом в третий раз.
После четвертого стука и до сих пор никакого ответа, даже шороха за дверью, меня охватывает трепет. У меня все еще есть запасной ключ от ее квартиры, хотя я не уверен, уместно ли им еще пользоваться.
Поэтому вместо этого я жду еще немного.
После пяти минут хождения туда-сюда перед ее квартирой и случайных стуков, но без ответа, я, наконец, использую ключ, чтобы отпереть ее дверь и войти внутрь. Внутри пугающе тихо, никаких признаков жизни. Я напрягаю слух, желая услышать ее шаги и узнать, где она находится в своей квартире.
Но вместо этого я слышу лишь слабый звуковой сигнал.
— Райли? — кричу я, закрывая за собой дверь. Где она, черт возьми?
Я делаю два шага вперед, но останавливаюсь, когда вижу на полу обмякшую фигуру. В гостиной, рядом с белым диваном. В ушах у меня звенит тревога, когда я бросаюсь вперед, сердце подпрыгивает при виде Райли, находящуюся без сознания.
Я падаю рядом с ней на колени, обхватив ее голову руками.
— Райли? — В моем голосе звучит отчаяние. — Эй проснись. Райли? Райли! — Я нежно хлопаю ее по щекам, но она совершенно отсутствует. Ни одна мышца не дергается.
Ее тело совершенно обмякло, лицо бледное, и я наблюдаю, как медленно поднимается и опускается ее грудь. Ее дыхание слегка неровное.
— Райли! — Я произношу ее имя громче. Она ударилась головой? Я провожу пальцами по ее голове в поисках раны. Но этого не может быть, потому что крови и шишки нет.
В ужасе и страхе мои легкие сжимаются в кулаке.
Когда я начинаю чувствовать дезориентацию и мое тело раскачивается вбок, оно, наконец, осознает, о чем идет речь: это детектор угарного газа.
И Райли…
Моё сердце замирает от осознания.
— Ох, черт, — громко ругаюсь я, хватая ее на руки и выбегая из ее квартиры. Она потеряла сознание из-за отравления угарным газом. Проклятье!
Я распахиваю дверь и вхожу внутрь, укладывая ее на диван. Мои пальцы касаются слабого пульса на ее горле. Он слишком медленный.
— Останься со мной, Райли. Останься со мной. С тобой все будет в порядке. Ты в порядке. Останься со мной.
Комок в горле становится больше, ограничивая поток воздуха. Я задыхаюсь, изо всех сил пытаясь заставить свои легкие продолжать функционировать. Мой желудок сжимается от тошноты, когда я понимаю, в какой опасности оказалась Райли. Она была прямо по соседству, и если бы я не успел вовремя, она могла бы…
Я качаю головой, отказываясь даже думать о том, насколько ужасным мог бы быть результат.
Дрожащими пальцами я зову на помощь.
— 911, какая у вас чрезвычайная ситуация? — В телефоне раздается неизвестный голос.
— Есть случай отравления угарным газом, — говорю я оператору службы экстренной помощи, и кровь хлещет у меня между ушами. Мой голос дрожит от паники, а сердце отчаянно бьется о стенки грудной клетки. — Моя соседка, — задыхаюсь я, — я нашел ее без сознания в ее квартире.
— В случае отравления угарным газом, пожалуйста, обязательно вынесите ее из квартиры…
— Я уже это сделал, — оборвал я ее дрогнувшим голосом. — Я привел ее к себе и открыл окна.
— Хорошо, я пришлю к вам скорую. Сообщите мне свой адрес.
Я произношу свой адрес, осторожно убирая спутанные пряди волос с ее бледного лица. Она выглядит такой спокойной, как будто мирно спит. У меня в горле подступает тошнота, потому что я знаю, что это не так.
— Возможно, вы знаете, как долго она была без сознания?
— Я не знаю. — Я сжимаю ее вялую руку в своей, переплетая наши пальцы, желая прикоснуться к ней, удержать ее. Райли все еще теплая, и я пытаюсь найти в этом утешение.
Дама задает мне еще вопросы… и ни на один из них у меня нет ответа.
— К югу от вашей квартиры большое скопление людей, перегораживающее автостраду, — продолжает женщина, ее тон становится напряженным. — А с другой стороны дороги строятся. Скорой помощи придется ехать к вам другим маршрутом. Он не самый выгодный, но это единственный доступный вариант, по которому они могут добраться до вас прямо сейчас.
Я сжимаю руку Райли.
— Сколько?
— Приблизительно 13 минут.
13 минут…
У Райли нет 13 минут. Ее пульс слишком слабый, а дыхание резко замедлилось. Она лежит на моем диване и выглядит как самая великолепная женщина, которую я когда-либо видел… но она едва дышит, едва жива.
Нет, у нас нет 13 чертовых минут.
Мой мозг начинает думать о другом способе доставить Райли в больницу. Если я возьму свою машину, а затем оставлю ее там, где идет стройка… и пробегу остаток пути. Я мог бы просто добраться туда быстрее, чем ждать, пока помощь доберется до нас.
Я быстро мысленно подсчитываю расстояние, свою скорость и время, которое мне понадобится, чтобы добраться до больницы. Я могу сделать это за 8 минут.
Мне нужно сделать это за 8 минут...
На пять минут меньше, чем времени займет скорая помощь.
Я не трачу ни секунды на размышления об этом. Прервав звонок, я кладу телефон в карман и быстро снимаю с крючка куртку. На улице холодно, и мне нужно убедиться, что Райли не замерзнет у меня на руках. Застегивая ее в своей зимней куртке, которая ей слишком велика, я баюкаю на руках своего Маленького Цветка.
А потом я ухожу отсюда.
Я не думаю, я просто следую своим защитным инстинктам. Мне требуется минута и тридцать секунд, чтобы добраться до машины и пристегнуть Райли на переднем сиденье. Ее голова безвольно падает на дверь.
Поездка длится две минуты восемнадцать секунд. Я держу ее за руку, переплетая наши пальцы. Я не отпускаю; Я не могу отпустить. Мне нужно почувствовать ее теплую кожу на своей.
— Все в порядке, с тобой все будет в порядке. Я тебя держу, — говорю я ей, как будто
