— Я снова открываю глаза, мой взгляд скользит по его большому телу, сидящему на диване. Его руки скрещены на широкой мускулистой груди. Он хмуро смотрит на Мэддокса. — Я искал новый способ проникнуть под кожу моего отца. Если я когда-нибудь свяжусь с дочерью Томаса, у него наверняка случится инсульт. Райли — всего лишь пешка, которая разозлит моего отца.
Невидимый кулак сжимает мои легкие, и я тихо задыхаюсь.
Его доброта… была игрой? Я для него всего лишь способ отомстить отцу?
Мое сердце падает в низ живота, и меня внезапно начинает тошнить. Я думала о дружбе… пока Колтон использовал меня как пешку. Боже, я действительно дура. Сколько раз я буду принимать ложь за доброту?
Отвратительное предательство Джаспера.
Душераздирающий обман Грейсона.
Убедительная неискренность Колтона.
Все мужчины в моей жизни выставили меня на посмешище.
Моя обида превращается в иррациональную ярость. Как он посмел? Как он посмел использовать меня?
Я ничья чертова пешка.
Разочарование кипит в моих венах. Мои глаза распахиваются, больше не ощущая необходимости притворяться спящей. Я услышала достаточно. Я сажусь прямо, и одеяло падает с моих плеч на колени. Внимание Мэддокса и Колтона приковано ко мне.
Должно быть, они видели выражение моего лица — ярость, горящая прямо под поверхностью, потому что Мэддокс морщится в ответ. Глаза Колтона на мгновение расширяются, прежде чем холодная маска скрывает его выражение. Они знают, что я слышала их разговор.
Мэддокс берет Лилу на руки и поднимается на ноги.
— Сначала я заберу Лилу обратно.
А потом он ушел.
Оставив нас с Колтоном одних.
Я поднимаюсь на ноги. Он остается сидеть, холодный и отстраненный. Невыразительный. Я вообще не могу его читать. Но мне больше не нужно пытаться. Я уже слышала правду.
Я медленно приближаюсь к нему.
— Значит, я — пешка в твоем тщательно продуманном плане разозлить твоего отца? — резко спрашиваю я. — Когда ты собирался мне это сказать? После того, как ты каким-то образом затащил бы меня в свою постель? После того, как ты трахнешь меня, и что потом?
Я останавливаюсь перед ним. Наши колени соприкасаются. Его тело напряжено, ни один мускул не дергается. Мои кулаки сжимаются по бокам.
Его темный взгляд встречается с моим с явным безразличием. И это меня раздражает больше.
Ненавижу, что хотя бы на минуту я считала Колтона… другом. Нет, он действительно отродье дьявола.
— Как раз тогда, когда я начала заботиться о тебе, — яростно шипю я. — Как раз тогда, когда я начала думать, что, может быть, просто может быть, ты совсем не похож на Джаспера. Как раз тогда, когда я начала думать, что ты другой.
— Господи, Райли. — Колтон перебивает меня, закатывая глаза. — Ты настолько отчаянно хочешь продолжать верить в любого парня, который проявит к тебе немного доброты?
Я вздрагиваю, как будто он ударил меня. Во всяком случае, его слова действительно прозвучали как пощечина. Они ранили больше, чем следовало бы. Жгучее давление наполняет мою грудь. Как он может быть таким мстительным?
Кто тот человек, который держал меня всю ночь во время грозы? Потому что этот человек не тот человек, который сидит сейчас передо мной.
Этот Колтон вызывает у меня враждебность.
Мои губы кривятся в горьком рычании.
— Ты оказался именно тем, кем я тебя считала, — выплюнула я язвительными словами. — Богатый, избалованный мальчик, который считает, что все и вся для него просто развлечение.
На мгновение я вижу трещину в его холодном, отстраненном выражении лица. Но мне уже все равно.
Все мое тело дрожит от силы моей ярости.
— Джаспер разрушил мою жизнь, потому что я была для него пари. Я не позволю тебе сделать то же самое. Я не буду твоей пешкой, Беннетт. Найди кого-нибудь еще, с кем можно поиграть в свои дурацкие игры, потому что на этом мы закончили.
Я не уделяю Колтону еще одного взгляда; Я не могу этого вынести. Разворачиваясь, я удаляюсь от него и его отвратительного обмана.
Больше не надо.
Я не думаю, что моя душа выдержит еще одно избиение.
Я - Райли Джонсон.
Безнадежная. Слабая. Неудачница. Ничтожная.
Умная. Смелая. Сильная. Достойная.
И теперь они услышат мой рев.
ГЛАВА 37
Колтон - 19 лет
Я раздражен.
И я точно не знаю, почему и на кого я раздражаюсь.
Мои вены кипят от злобы.
И я в ярости.
Отчасти на Райли, за то, что она морочит мне голову, не имея на это никакого права. Но по какой-то причине она имеет на это право. Я был настолько глуп, что позволил ей дурить мне голову.
Предполагалось, что Райли будет моей ответственностью лишь на короткое время. Обещание, которое я дал, пока Лилы не было здесь. Но потом она вернулась, и я не мог остановиться.
В какой-то момент я неосознанно начал это делать. Заботиться о ней и ее нуждах.
Ей это не нужно, но, тем не менее, я… все равно делал это.
Следить за тем, чтобы она ела, чинить проколотые шины, нести ее пьяную задницу в постель после девичника с Лилой, следить за тем, чтобы ей всегда было тепло в эту холодную погоду, давать ей свое одеяло, присматривать за ней, как проклятый ястреб, потому что кажется, что беда следует за ней повсюду, куда бы она ни пошла, и я не могу оторвать от нее глаз ни на секунду.
Ношу с собой мятные конфеты и жвачку. Я даже не осознавал, что делаю это, пока однажды у меня не оказался полный ими карман. Я заметил, что Лила давала их Райли всякий раз, когда Маленький Цветок чувствовал беспокойство. Поэтому я тоже неосознанно начал это делать.
Господи, я действительно жалок.
Но все это не имеет значения.
Неважно, что я для нее делал, потому что Райли Джонсон — мой билет к тому, чтобы по-королевски разозлить Генри Беннета. Я хочу залезть в душу моему отцу, я хочу, чтобы он разозлился и расстроился, я хочу, чтобы он знал, что я больше не тот слабый и глупый мальчик, которого он избивал. Мне нужно, чтобы он знал, что он больше не контролирует мою жизнь… и Райли — идеальная пешка для этого.
Я не лгал Мэддоксу, когда говорил, что не испытываю к ней никакой привязанности.
Просто потому, что человеческие эмоции слишком сложны, и я не могу себе представить, чтобы я к кому-то эмоционально привязывался. Эмоции делают тебя слабым. Любовь делает тебя слабым. Миру будет лучше без еще одного влюбленного дурака.
И вообще, мое сердце слишком несчастно, чтобы испытывать такие эмоции. Поэтому я никогда не удосужился попытаться понять их. Чтобы разобраться в них — в том, какими чувствами являются или могут быть.
Но все равно меня раздражает.
Мэддокс и Лила учатся в библиотеке. У Райли выходной. А я здесь, беспокойно брожу туда-сюда по своей квартире.
Подождите, я знаю, почему я
