я смогу. Ради ураганчика. На все пойду. Я уже решила!
Прикрываю глаза, чтобы сморгнуть слезы. И поднимаю голову, встречаясь с сочувственным взглядом Влада Аркадьевича. Он жалеет меня… Или ее?
- Тебе не за что извиняться, Ева, - слегка приобнимает меня, успокаивая. Но я вновь срываюсь. Рядом с чужим человеком. – Тимур уберечь тебя хотел, пойми. От всего мира защитить, чтобы никто не обидел. А получилось… как всегда, - поглаживает меня по содрогающейся спине. – И я виноват, старый дурак. Изначально все из-за меня случилось. Я не знал даже… Но должен был догадаться, проверить сразу, - объясняет путано.
- Что? Ничего не понимаю, – мрачно смотрю на него. – Вы о том, что не сказали мне о сходстве? Так мы и не общались толком, вы мне ничего не должны.
- Должен, - обреченно выдает. – Поехали за Владиком и к нам в гости? Ты же, как я понимаю, не спешишь домой? - отрицательно качаю головой. - Заодно успокоишься и подумаешь, что делать.
В уголках прищуренных синих глаз собираются морщинки. Влад запускает пятерню в тронутые сединой волосы и настороженно ждет моего ответа.
- А Каролина? – вспоминаю, как она теряла сознание при виде меня.
- Она не против. Посидит с ребенком, пока мы поговорим спокойно. Да и Андрей уехал, а такси по такой погоде долго ждать, - указывает на окно, за которым льет дождь. – А потом Владика под ливнем вести, - манипулирует моими материнскими чувствами.
- Хорошо, - неуверенно, с опаской, но все же соглашаюсь. – Только позвоните Тимуру, чтобы он не беспокоился, - выпаливаю машинально.
Ловлю теплую, понимающую улыбку Влада Аркадьевича и прячу взгляд. Я всего лишь не хочу лишних проблем, ведь Вулканов обязательно будет нас искать, если мы задержимся.
Глава 54
Утопаю в мягком кресле, накинув плед на колени и обхватив ладонями горячую чашку ромашкового чая, и едва не засыпаю. Беспокойный, наполненный событиями день не прошел бесследно, и внезапно накатившая усталость обухом бьет по голове, отключая сознание. С улыбкой наблюдаю за Владиком, который уплетает домашний пирог с малиной за обе щеки.
- Вку-усно, - тянет, слизывая варенье с губ. – Спасибо, - кивает Каролине.
Этим вечером она непривычно милая и смущенная. Без яркого макияжа и вызывающей одежды стала похожей на подростка. Покраснев от комплимента, она подмигивает малышу, а тот неумело пытается повторить ее жест. Девушка хихикает, прикрыв рот ладонью. И подает Владику блюдо, чтобы угостить добавкой.
- Мы с папой испекли, - поглядывает на Влада Аркадьевича, напряженного и сосредоточенного. – Он у нас очень вкусно готовит, - переключает внимание на меня и говорит так… обобщенно. Словно я не чужая. Хотя я не имею никакого отношения к их семье. А отношение хозяев дома к Владику списываю на элементарное гостеприимство.
- Надо еще кусочек, - поднимает тарелку сын, и Каролина охотно выполняет просьбу. – Отвезем папе, - выдает неожиданно.
В просторной гостиной повисает неловкая пауза. Растерянно гипнотизирую взглядом стеклянный столик у бежевого дивана, впиваюсь в пушистый светло-персиковый ковер. Замечаю рядом с Владиком малиновые пятна и крошки песочного теста в высоком ворсе и, отставив кружку, наклоняюсь. Но Каролина опережает меня и шустро все убирает, а потом обхватывает ручку малыша ладонью. Сегодня она сама не своя. Или, наоборот, в наши предыдущие встречи примеряла на себя чужой образ? Все ее выходки были всего лишь криком о помощи.
- Покажи Владику спальню, пусть отдохнет немного, - тихо произносит Влад Аркадьевич, и Каролина покорно поднимается на второй этаж, бережно и заботливо ведет за собой малыша.
Покосившись на старинные настенные часы, скидываю плед, но Влад возвращает его на место.
- Ваша жена скоро вернется? – спохватившись, испуганно уточняю. - Она может отреагировать на меня… как реагируют все, кто знал Ольгу, - заканчиваю чуть слышно.
- Мы в разводе, - произносит без единой эмоции. - Долго пытались сохранить семью, годами лепили что-то, даже отдаленно не похожее на нормальные отношения, но после смерти Оли все окончательно разрушилось.
- По чьей вине? – выпаливаю слишком резко.
- По моей, - признается Влад. – Но это уже неважно. Я хотел поговорить о тебе, - осекается, задумчиво потирая острый подбородок. Морщины на уставшем лице становятся глубже.
- Не уверена, что выдержу еще одно откровение, - пытаюсь разрядить атмосферу неловкой шуткой.
- Выдержишь, - убедительно чеканит. – Если ты такая же сильная духом, как твоя мать, то все выдержишь…
Его слова миллиардом огненных стрел пронзают мое сердце, за секунду превратив его в уголек. Легкие каменеют, отказываясь впускать кислород.
Сижу неподвижно, а внутри бушует ураган, разбивая душу в щепки.
- Вы… знали… мою мать? – с трудом выжимаю из себя. Превозмогая боль. Подступившие слезы. Острую резь в висках.
- Думаю, что да, - подается ближе, накрыв ладонью мои дрожащие руки. – Я узнал твои данные у Нины Александровны. Взял копии документов, сказав, что это необходимо для работы. А сам… Навел некоторые справки, - сглатывает нервно и посылает мне полный вины взгляд. – Твою маму звали Каролина?
- Да, - шепотом. И только сейчас осознаю, что так же Влад назвал свою младшую дочь. Совпадение? Или…
- И она умерла, когда тебе было три года?
Киваю, сдерживая горечь внутри. Я почти не знала маму, но мне хотелось верить, что она незримо рядом. Наблюдает за мной. Радуется моим успехам, плачет, когда мне плохо, поддерживает.
- Да. Мне сказали, что сердце остановилось. Во сне. Но… - всхлипнув, отворачиваюсь. – Я совсем ничего не помню. Кажется, меня забрали соседи. А потом передали органам опеки. И… в детдом
- Извини, я не знал, - продолжает вскрывать старую рану, но он будто себе вред наносит. – Если я получил правильные данные, то… У нас с твоей матерью был роман. Давно. Примерно в то время, когда она забеременела тобой.
- И вы ее бросили? Нас… - вырываю руки из его хватки. Злюсь. – Ах да, вы же были женаты. И у вас уже росла… Ольга.
Невыносимо! Опять она! В моем прошлом. Настоящем. Как закрыть от нее будущее? Никак, если я собираюсь находиться рядом с Тимуром. Она всегда будет между нами. И в… моем Владике.
- Я собирался подать на развод. Поговорил с женой, мы все обсудили… - массирует пальцами переносицу и морщится. Словно от боли. Только
