— Понял, — отвечаю.
Его глаза светятся; он явно кайфует, упоенный собственной властью.
— Вечером я съезжу к Мариссе, улетаю завтра с утра. Мое новое пристанище в Нью-Йорке, буду работать оттуда. А ты не трать времени даром, можешь пока не работать, сосредоточься на задании.
— Да, сэр, — рассеянно говорю я, зацепившись за одну маленькую деталь. — К Мариссе? А разве она не считает тебя мертвым?
Он усмехается и опять расплывается в широкой улыбке.
— Марисса — особенный человек. Ей известно о нашем виде. Она ждет меня, да и я жду-не дождусь, когда она вопьется своими ноготками в мою новую плоть.
Улыбка его меньше не становится, мне приходится кивнуть. Ага, особенная она, конечно. Сука она редкостная.
— Должно быть, она исключительная женщина, если ты так доверяешь ей.
Отец вынимает мобильный и смотрит на экран, после чего прячет обратно в карман.
— Насчет исключительной — да. И я надеюсь, что если она позвонит тебе по работе, то ты приедешь. Независимо от того, где бы ты ни находился.
Прям бегу и падаю.
— Конечно, отец. Приятного вечера. А я займусь поисками.
— Если думаешь, что сын Мелькома сможет тебе помочь, то можешь привлечь и его. У него много связей на Западном побережье.
— Прекрасная мысль, — говорю я.
Он отворачивается от меня, снова вынимает телефон и уходит. Я же остаюсь слушать, как он поднимается по лестнице.
Вот и конец очередному "душевному" разговору с папочкой.
Глава 37. Готов или нет"Если любовь — это война, тогда я умру,
Подставив свое сердце под прицел."
"Angel with a Shotgun" The Cab
Всю тяжесть нашего положения я ощутил только к вечеру, который мы снова проводили вместе с Анной. После встречи с отцом мы отправились на смотровую площадку, и вот, сидя на заднем сиденье, я смотрю в ее карие глаза, и чувствую, как меня все больше и больше охватывает тревога.
Да, Анна стильная, но она же как и все состоит из плоти и крови. И сердце у нее добро и такое чувствительное. Ну вот как она сможет, следуя великому плану, выступить против всех Князей и Легионеров и исполнить пророчество?
Неужели кроме меня никто не понимает, насколько эта идея плоха? С трудом верится, что все пройдет как по маслу. Должен быть другой вариант. Одна она с мечом. И 666 противников. Конечно несколько Нефов на нашей стороне, но расклад в любом случае не в нашу пользу.
Пускай Анна с ее отцом, да и остальными, считают нормальным отдать ее на растерзание Князьям, но я категорически с этим не согласен. Надо попытаться открыть ей глаза.
— Нам необязательно это делать? Ты можешь спрятаться, как Зания. — Я мог бы отвезти Анну в тот же монастырь.
— Я не смогу прятаться вечность. И что тогда будет с тобой? Твой отец хочет, чтобы ты работал. Марисса тоже будет тебя вызывать.
Нет. Все это неважно.
— Я буду вместе с тобой.
— По так жить невозможно.
А так ли это? Мы были бы вместе. Она изучает мое лицо и ее плечи при этом напрягаются. Знаю, она не понимает такого эгоистичного порыва с моей стороны, но к черту. Я тоже не понимаю ее самоотверженности.
— Тебе правда не страшно? — спрашиваю я. — Совсем-совсем?
— Конечно, страшно… Но цепочка событий уже запущена, нам не предотвратить исполнения пророчества.
— Но мы можем попытаться. — Хотя бы замедлить. Нет необходимости прыгать в самое пекло с разбега. Почему она этого не понимает? Да, Князья — сущее зло, да и шептуны навязчивое к ним дополнение, — однако она может погибнуть из-за этого пророчества. Из-за него все мы можем погибнуть. Я не смогу жить без нее. Мне даже подумать страшно о том, что Анна может пострадать.
Она мотает головой, взгляд ее поникает от сожаления.
— Мы наконец вместе, Анна. — Боже, я жалок.
Она кладет ладонь мне на руку.
— И каждая секунда, проведенная вместе, — как дар небес.
Она обнимает меня за плечи, но я так напряжен, что едва ли замечаю ее касания. Ее руки перемещаются выше и обвиваются вокруг моей шеи. Она крепко обнимает меня и целует.
Вот это я чувствую в полной мере.
Я реагирую на ее поцелуй так, словно от него зависит моя жизнь. Притягиваю ее ближе и упиваюсь тем, как ее пальчики тянут меня за волосы.
— Господи, Анна, — проговариваю ей прямо в губы. Я так крепко прижимаю ее, мечтая никогда не выпускать из объятий.
Задыхаясь, я прерываю поцелуй.
— Я не могу потерять тебя.
Протянув ко мне руки, она горячо произносит:
— Не думай об этом. Кай, я не смогу победить без твоей поддержки.
Глядя на нее, я понимаю, насколько ненавижу себя. Анна хочет спасти мир. И не для себя, а ради людей, которых терроризируют демоны. Ради Нефилимов и нормальной жизни для них. Ради всего того, о чем я бы и не подумал. А я не могу дать ей то единственное, что ей, как никогда, от меня необходимо — поддержку — и за это я себя ненавижу.
Я брезгливо отстраняюсь, но она обхватывает мое лицо руками и касается моего носа своим.
— Ты еще не потерял меня, Кай. Я здесь, с тобой. Обними же меня.
Я пересаживаю ее к себе на колени и утыкаюсь лицом ей в шею. Она здесь. В моих объятиях. Ей известно, какой я эгоистичный индюк, но тем не менее она со мной. Я набираю в легкие воздух и, выдохнув, обнимаю ее еще крепче.
Обнимаю, когда на небе загораются звезды, когда сверчки начинают свой какофонический стрекот. Так пролетает несколько часов, и вот уже нас начинает догонять убаюкивающая усталость.
Однако я ни на секунду нс забываю проверять пространство на шептунов. Только, прислушиваясь, я улавливаю сплошную тишину.
Анна разворачивается ко мне и проводит пальцами по моему лицу. Я прикрываю глаза, отдаваясь такой приятной ласке. И упиваюсь ее любовью.
— Кайден, если со мной что-то случится…
Я дергаюсь и, распахнув глаза, ловлю ее взгляд.
— Не смей! Не смей договаривать. Ничего с тобой не случится.
Во мне снова пробуждается ужас. Я не хочу это обсуждать, но она же такая упрямая.
— Если выйдет так, что мы оба… попадем в… в ад. Мы справимся. Мы же будем вместе. Будем поддерживать друг друга до самого конца.
В жизни не слышал, чтобы кто-то рассуждал об аде в таком ключе. Словно ад — это что-то простое и обыденное. Я гулко сглатываю, представив описанную Анной картину. Как, даже в кромешной тьме и отчаянии, наши души будут держаться друг за друга, продолжая любить. Если бы это только оказалось правдой. За такую мечту и мне хочется цепляться.
