– Она же не пойдет на уничтожение целой планеты? – растерянно сказал Дэвид. – Или пойдет?
– Почти наверняка, – подтвердил Кит. – Не так уж давно она объявила вне закона планету Танним, и всю планету сожгли. Помнишь?
Дэвид нахмурился. Он помнил. Миллиарды людей погибли и сгорела целая цивилизация – по приказу императрицы.
– Тут же не политика. Тут бизнес.
– Очень часто это одно и то же, – пожал плечами Кит.
– Ага, – согласился Дэвид. – Я знаю, откуда это пошло. Почему она решила начать с моего мира. Потому что я – Дезсталкер, а Оуэн одержал такой триумф на Мисте. Его ей не достать, и она, сука инфантильная, отыгрывается на мне. Нет, Кит, этого я ей не спущу.
– А что ты можешь сделать? – рассудительно спросил Кит.
– Боюсь, что ничего, милорд, – вмешался эконом. Голос его был все так же почтителен, но Дэвид был уверен, что видит в его глазах мрачное удовлетворение. – У императрицы никогда не было времени на сантименты, и я сомневаюсь, чтобы ее поколебали какие бы то ни было ваши протесты. Насколько я понимаю, преобразование сельскохозяйственных планет есть часть процесса, призванного гарантировать бесперебойный поток провизии в Империю в течение планируемой будущей войны с пришельцами. В качестве таковой части это преобразование становится вопросом безопасности, и потому не подлежит обсуждению. Кем бы то ни было.
– Ты все это знал! – крикнул Дэвид, хватая эконома за рубашку и ударяя спиной об стену. – Ей бы не разработать планов так тщательно без твоих консультаций! Ей нужны были факты и цифры – такие, которые знал только ты. Говори, сволочь!
– Он не может говорить, – спокойно заметил Кит. – Ты его придушил. Легче, Дэвид, давай послушаем, что у него есть сказать. Убить его мы всегда успеем. Дэвид выпустил эконома и отступил, тяжело дыша. Эконом хватался рукой за горло, дыхание его с шумом возвращалось, и он глядел на Дэвида, отбросив всякое раболепие.
– Императрица была столь любезна, что спросила моего мнения. Я изо всех сил старался быть ей полезен, как повелевал мой долг. Вы не были информированы до этого момента, поскольку вы не могли бы добавить к обсуждению ничего полезного. И еще потому, что от вас ожидалось именно такое инфантильное поведение. Вы ничего не можете сделать, милорд. Совсем ничего.
– Я могу обратиться к Палате Лордов, – сказал Дэвид. – И к Парламенту, если надо будет. Здесь не только моя судьба поставлена на кон. Ни один лорд не потерпит такого на своей планете. Что за радость быть лордом без людей, которыми ты правишь? Эта новая эффективность оставит нам только возможность быть управляющими фабрик. Ремесленниками! Нет, ни один лорд с таким не смирится. Черт побери, я прибыл сюда для покоя и отдыха, а не для того, чтобы надзирать за превращением моего мира в большую гидропонную ферму! Вон с глаз моих, эконом! Меня от тебя тошнит. Эконом холодно поклонился и вышел. Дэвид, все еще тяжело дыша, оперся спиной на стену. Кит задумчиво на него смотрел.
– А что мы реально можем сделать? – мягко сказал он. – Если она объявит это вопросом безопасности... – Ну, для начала я ей пошлю ответ на этот план, от которого у нее уши покраснеют. Она думает, что может на меня давить, потому что я лорд без году неделя! Мы должны ей помешать, Кит. Этот план – мина под положение каждого лорда. Она хочет отнять нашу власть, взамен дав деньги. Так вот, на этот раз она просчиталась. Быть лордом – это совсем не то, что иметь кредиты в банке. Наши крестьяне прежде всего лояльны нам, и лишь через нас – императрице. Это потенциальная армия, которую мы можем использовать для защиты от агрессии Империи. Черт, это дело еще хуже, чем я думал. Это удар по основным правам и привилегиям всех лордов! Если наши планеты будут управляться компьютерами, а наших крестьян раскидают по фабрикам десятков миров, у нас не останется базы для власти. И если у Лайонстон это выгорит, она сломит силу лордов раз и навсегда.
– Не всех лордов, – уточнил Кит. – Только тех Семей, чье состояние привязано к местам и людям. У других кланов – у Вольфов, например, – источник богатства и власти – технологии.
– Это ты прав, – медленно произнес Давид. – Это удар по старым Семьям, более традиционным, которые пытаются противостоять императрице, а те кланы, что ее поддерживают, усилятся. Черт, сложно это все. Слои внутри слоев. Все, к черту, не могу сейчас больше об этом думать. На меня сейчас свалится дикая головная боль.
– Тогда пойдем обедать, – предложил Кит. – После хорошей еды мир всегда становится лучше.
– К черту обед, мне нужно выпить. Надраться как следует. Поехали в город в таверну, заодно и с девчонками повидаемся – Алисой и Дженни.
– Отличная идея, – согласился Кит.
На высокой орбите над Виримондом, невидимый снизу с планеты, кружил имперский крейсер «Изящный». Его командир, генерал Шу Беккет, сидел у себя в каюте, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Если правду сказать, он был не в восторге от своего задания, но приказ императрицы был ясен и очень конкретен, а хороший солдат делает, что ему говорят. Не в первый раз выполнял он приказ, который ему не нравится, и вряд ли в последний. Уж таковы жизнь и служба в царствование Лайонстон XIV, Железной Суки.
Беккет был мужик здоровый и до изумления жирный, так что кресло под ним стонало при каждом его нетерпеливом движении. Все приглашенные гости запаздывали, но поторопить их он никак не мог. Слишком большое внимание к этому делу может быть принято за слабость, а этой шайке никак нельзя показывать даже намек на слабость. Немедленно на голову сядут. Беккет готов был швыряться предметами, но все, до чего можно было дотянуться, было связано с какими-нибудь личными или сентиментальными воспоминаниями. В путешествии Беккет любил окружать себя такими вещами – кусочек дома в чужом месте. Уж если генералу не полагается комфорт в собственной каюте, кому же тогда полагается?
Обо всем этом он думал, чтобы не думать о другом. В ближайшем будущем ждало много такого, о чем лучше не думать заранее.
Дверь мелодично прозвенела, объявляя приход первого гостя. Генерал буркнул: «Войдите!», и дверь отъехала, открывая лорда Валентина Вольфа во всей мерзкой славе его. Он был одет в безупречного покроя ослепительно-белые одежды, на которые был наброшен черный плащ с алой подкладкой. Длинное тощее лицо было белым, как кость, за исключением густо начерненных ресниц и кровавого рта. На плечи спадала струями грива черных волос, закрученных в напомаженные пахучие локоны. В руке его была роза на длинном стебле с багровыми, почти мясного цвета, лепестками. Стебель был утыкан такими зловещими колючками, что Беккет даже от взгляда на них вздрогнул. Валентин на миг застыл в дверях в картинной позе, чтобы Беккет мог оценить зрелище, и вплыл в каюту. Дверь за ним вернулась на место, и на секунду Беккета передернуло от мгновенно промелькнувшего, но очень реального чувства, что он заперт в клетке с опаснейшим хищником. И на самом деле так оно и было.
Валентин неспешно огляделся подведенными глазами, замечая какие-то интересные для него моменты, потом отмел их в сторону одним движением накрашенной брови. Перед Беккетом Вольф остановился и отвесил официальный поклон. Беккет в ответ коротко кивнул, но вставать не побеспокоился. Поднять его тушу из кресла – это огромное усилие, и не стоил этого, черт его побери, Валентин Вольф. Беккет толстой рукой показал на пустое кресло, и Валентин томно в него погрузился.
